Дыша через раз, позвонил Мари и, пытаясь следовать ее указаниям, еле оторвал Яну от Лексы. Как ни странно, как только приехали врачи, Яна сразу же успокоилась и стала задумчива.
Мы ехали в роддом молча, делая вид, что ничего не происходит.
Правда, мне это давалось тяжело, особенно когда слышал ее тихие постанывания при каждой схватке и видел, как искажается в судороге ее лицо от накатывающей боли.
— Где Мари? — спросил у оборотня, встречавшего нас в родильном центре.
— Игнат Маркович, Мария мне звонила и просила позаботиться о Яне Олеговне, пока она не приедет. Пойдемте. — Врач было направился к моей жене, но, заметив, как я оскалился, остался стоять на месте и указал рукой нужное направление. — Роженицу нужно подготовить, и вам, Игнат Маркович, тоже нужно переодеться, если вы хотите быть рядом с женой.
— Что за глупые вопросы, конечно, хочу.
К нам подбежала молоденькая девочка, человек, забрала верхнюю одежду и убежала без следа. Поднявшись на второй этаж, этот отчаянный волк опять попытался увести мою жену.
— Лена, Катя! — прокричал он. — Где вообще кто-нибудь?
В коридор сразу выбежали испуганные девушки.
— Проводите нашего бету переодеться и умыться, — и опять попытался потянуть Яну на себя, — да отпустите вы ее, Игнат Маркович! — вскрикнул он и тут же поспешил успокоиться. — Вы же ей хуже делаете, как вы не понимаете? Ее надо подготовить перед родзалом, а времени и так нет.
Скрипя зубами и с тревожным сердцем отпустил Яну, которая перестала воспринимать происходящее. Как кукла, шла, куда скажут, делала, что скажут и тихонько охала, прикрывая глаза при каждой схватке.
Следующие двадцать минут тянулись для меня словно целая вечность. Молоденькие девочки, между прочим, волчицы (отметил это краем сознания), провели меня по коридорам в совершенно другое помещение. Никогда в жизни мое внимание не было таким рассеянным, я даже не запомнил дорогу и вряд ли мог найти обратный путь.
— Игнат, — навстречу вышла Мари, одетая в больничную форму, — успокойся, все хорошо.
— Мари, не заговаривай мне зубы, где Яна?
— Я уже посмотрела ее, раскрытие семь пальцев, так что если пойдет с такой же скоростью, то скоро родим. А ты сиди здесь. Нечего тебе там делать.
— Ты издеваешься? — Но, посмотрев на ее воинственное выражение лица, понял, что она не шутит. — Еще запри меня, — усмехнулся.
— Так и сделаем, если надо будет, разрешение Николая Александровича имеется.
Твою ж мать, его приказов только не хватало! Саданул кулаком о стену и попытался сосчитать хотя бы до пяти, чтобы успокоиться.
— Точно все в порядке? У нее же очень маленький срок.
— Маленький, но тридцать первая неделя для двойни не так уж и необычно, возможно, Яне будет даже проще. Знаешь же, что волчата всегда появляются на свет крупнее, чем человеческие дети. Так что за малышей не переживай, все жизненно важные органы у них уже сформированы, и вес, судя по последнему УЗИ, достаточный.
— Мари, не грузи.
Опустился в кресло и растер пальцами лицо. Все-таки нужно смириться с тем, что дальше меня не пропустят. В конце концов, Яна, когда мы с ней обсуждали ее роды, не раз заявляла, что не потерпит меня рядом с собой в такой момент.
— Ладно, я здесь побуду, но, Мари, надеюсь, уточнять не надо, что отвечаешь за них головой.
— Игнат Маркович, — обиженно возмутилась волчица и, резко развернувшись, покинула помещение.
Только сейчас осмотрелся, вполне такая комната для ожидания: несколько кресел, диванчик, стол, телевизор и кулер с водой. Большего и не нужно. Увидев воду, понял, что жажда меня мучила нешуточная, выпил залпом три стаканчика. и наконец-то собрался с мыслями. Надо позвонить своему бете.
— Игнат, все плохо. — Эти слова я услышал вместо приветствия. — Она потеряла очень много крови. И обратиться, само собой, для запуска регенерации не может. Ивановский разводит руками, сюда бы Мари, но сам понимаешь.
— Жили же мы как-то без Мари, — зло выплюнул, — мы столько лет вкладывали огромные деньги в обучение наших врачей. И что толку, руками он разводит, передай ему, что если не Назимов, то я лично откручу его бестолковую голову, — потер переносицу, обдумывая. — Николай уже приехал?
— Еще нет. Звонил, устроил разнос. Я думаю, что скоро подъедет, даже не представляю, что будет, когда Лексы не станет.
— Су-ука!
В этот момент дверь распахнулась, и в помещение влетела перепуганная Мари. Я скинул вызов и посмотрел на женщину.
— Что?
— С Яной все в порядке, если, конечно, так вообще можно сказать о родах, — отмахнулась она. — Что с Назимовой? Яна постоянно отправляет меня помочь Лексе.
— Пулевое в живот, — налил себе еще один стаканчик и, осушив его, зло смял пластик и запустил в урну. — Ивановский говорит, что огромная потеря крови, вроде как сейчас идет операция, но шансов никаких.
Мари закусила сразу несколько ногтей и замолчала. То ли время тянулось слишком медленно, то ли она и правда молчала целую вечность.
— Это теория, — тихо заговорила женщина, — мне ни разу не представился случай проверить, но все же, — надо попробовать перелить ей кровь стопроцентного оборотня, желательно родственника.
— У нас же не усваивается чужая кровь.
— Это у нас! А полукровкам пробовали переливать или человеческую кровь, или таких же полукровок. Я изучала этот вопрос.
Игнат, если шансов все равно нет, пусть попробуют. Только группу нужно ту же.
— Мария Владимировна, у нее уже потуги начались, — прокричал врач, встречавший нас, выражение лица у него, когда он просунул свою голову в дверь, было боязливым.
Мари кивнула мне и, беззвучно прошептав: «Все будет хорошо», поспешила к моей жене.
Пнул пару раз закрывшуюся за ней дверь, но, не получив удовлетворения, все же набрал номер Назимова.
— Родила?
— Пока нет. Николай Александрович, вы уже у Лексы?
— Захожу в лифт, — тяжело выдохнул тот.
— Дядя Коля, Мари предложила метод, ни на ком не опробованный, поэтому решать только вам, но вы же понимаете, что у Александры никаких шансов.
— Игнат, не трави душу. Что предложила эта неугомонная барышня?
— Переливание крови от чистокровного оборотня, можно вашу, если группа подходит, она говорит, что такого никто не делал. Я слышал, что нашим кровь не переливают, но Мари склонен доверять.
— Хорошо, я поговорю с врачом. Все, лифт приехал, до связи и удачи тебе, сынок.
Я грузно опустился в кресло, откинул голову на спинку и закрыл глаза. Сердце стучало с сумасшедшей скоростью, и, кажется, руки потряхивало мелкой дрожью. Я ни на миг не переживал за детей, уверенный, что с ними все будет в порядке. Я беспокоился за Яну, очень беспокоился, что ее слабый, не переродившийся организм, несмотря на благополучные прогнозы Мари, просто не справится с такой нагрузкой.
Не знаю, сколько прошло времени, десять минут, час,
