– Спасибо, Лео. Я тебе очень благодарна. – Она и в самом деле аж засветилась от радости. – Но не повредит ли это тебе? Стоит ли дразнить церковь?
– Ой, да брось ты. С отцом Бенедиктом, да и со всеми церковниками графства я всегда договорюсь. Да и не будем мы это особенно афишировать. Свои будут знать, и ладно. А за пределами графства будут только слухи гулять, ничего определенного.
В Дуйсбург пришли на второй день к вечеру. Поселились опять в ратуше. А где еще? Бургомистру и своему наместнику намекнул, что пора бы и графу заиметь в собственном городе какой-никакой домишко, а то ведь могу и осерчать. Они меня клятвенно заверили, что к следующему моему приезду дом для меня они подготовят. Вот же жучила наместник – бывший дом бургомистра уже приспособил под себя, даже и не предлагает мне. Ладно, пусть его, все равно бы отказался.
Днем я пропадал на корабле. На нем установили двадцать шесть пушек. По восемь с бортов, четыре на корме на двух палубах, и шесть на верхней палубе. Четыре мелкокалиберные на вертлюгах. Две трехдюймовые на юте и две двухдюймовые на баке. Так что корабль, по нынешним временам, получился просто монстром. А учитывая, что один он ходить не будет, то в море нам теперь никто не страшен. Даже ту, объединенную франко-кастильскую эскадру моя эскадра могла бы раздолбать без особого труда. Тут главное – абордажа не допустить. А с таким количеством пушек это вполне возможно.
Другое дело, что мне с ними делить нечего, и лучше бы обходиться без стрельбы, миром. К сожалению, не все от меня зависит. И французский и английский адмиралы это уже показали. И совсем не уверен, что после того, как им щелкнули по носу, они поумнели. Наверняка будут еще пытаться. Главное, чтобы и в самом деле не пролилось много крови. Ну, будем надеяться на лучшее. Все, чтобы защитить своих людей и свое имущество, я сделал. Теперь от меня мало что зависит.
Ирма занималась своими делами. Она перезнакомилась со всеми членами магистрата и их женами. Статус у нее был довольно определенный – фаворитка графа, а это сейчас очень высокий статус. Тем более семью ее в городе знали, соседи как-никак, и то, что она баронесса, тоже было известно. А это очень высокое положение. И что она баронесса без баронства, роли не играло – сейчас без баронства, а потом кто знает? И что она не гнушается общаться, по сути, с простолюдинами, только добавляло ей очков. Так что агентуру она набирала сразу среди городской элиты.
Нет, членов магистрата она не трогала, а вот их жены… Они ей просто в рот смотрели и готовы были сделать для нее буквально все. Об этом она мне по ночам и рассказывала со смехом в перерывах между физическими упражнениями, которыми мы занимались периодически и с большим удовольствием. Интересного она ничего не узнала, так, мелочь всякую, но все ее новые «подруги» обещали ей писать очень подробные письма обо всем, что происходит в городе. А знали они очень много. И то, что знали их мужья, и то, что разболтали им их подруги, жены купцов и городских мастеров. Так что о малейших изменениях в городе Ирма, а значит, и я, теперь будем узнавать вовремя и довольно подробно. А так как писать ей станут сразу несколько ее новых «подруг», то утаить что-либо будет просто невозможно.
Через неделю решил отправляться домой. Надо бы, конечно, пройти по Рейну вниз и посетить мои новые земли, но что-то не очень хотелось. Что я там увижу? Ничего интересного. Да и видел я их, когда уходил в море и когда возвращался. Несколько селений на берегу реки и даже какой-то городок. Но там еще Курт оставил наместников, вот пусть они и шуршат. Да и солдат там хватает, вместе с офицерами. Нет, никуда не поеду, домой охота. А с кораблем тут и без меня закончат. Тем более что и осталось немного.
Единственное, что пока не получалось – крышки на пушечные порты. То, что их надо ставить снаружи на петлях – это понятно, но вот сообразить, как именно их ставить, так и не смогли. Нет, предложений было много, но выбрать оптимальное я так и не смог. В конце концов плюнул и приказал разбираться с этими долбаными крышками командиру артиллерии корабля, которым стал лейтенант-артиллерист с каракки. Ему же стрелять из этих пушек, вот пусть и подумает, как их проще всего к стрельбе подготовить. А я потом проверю.
До дома добрались без всяких происшествий. Правда, погода совсем испортилась – дождь просто достал. На струге от него не очень-то и спрячешься, даже под навесом. Эта проклятая водяная взвесь проникала повсюду. Ну, ничего не поделаешь, осень. Так что в Хаттинген хоть и пришли еще после обеда, и до вечера мог бы добраться до замка, но остался отогреваться в гостинице до утра. И сам отогрелся, и Ирму отогрел. А с утра уже отправились в замок.
И потянулись тихие и спокойные дни. Ну не совсем тихие, конечно. Через три недели я нагрянул в военный городок с проверкой и устроил им небольшие учения. На две недели. Поздней осенью. Слякоть, грязь, холод. Ох и намаялись мы. Мне ведь тоже пришлось участвовать. Передвигался я, естественно, большей частью на лошадке, но и мне досталось. Ну а об остальных и говорить нечего. Но зато настрелялись вволю. А уж сколько пороху пожгли… Я от такой «тишины» даже слегка оглох. Ну, это сам виноват – решил пострелять из пушки лично и не стал отбегать при выстреле. Ну как же, граф все-таки. Да и рот открыть забыл. Вот и чувствовал себя пару дней, как глухой тетерев. А в общем все прошло прекрасно. Были, конечно, некоторые огрехи, но так, мелочь. Зато ни заболевших, ни покалеченных не было. А уж с какой радостью мы возвращались в свой военный городок!
А в замке меня встречал Гюнтер. Оказывается, в Хаттингене меня ожидают купцы из Франции и Англии. Уже почти две недели. Чуть-чуть они не успели меня перехватить до учений. И не просто купцы, а с какими-то особыми полномочиями. У англичан среди купцов вообще был один тип из благородных. Он всем и портил кровь больше всего. Очень уж не понравилось ему торчать в гостинице. Тем более что в Линдендорф их просто не пустили. Объяснив,
