Я и не думал противиться. Разбирательство обвинений в связях с запредельем – сущие пустяки в сравнении с мучительной казнью без суда и следствия, коей неминуемо обернулась бы моя высылка в великое герцогство Сваами.
Глава 2
1Разбудил пристальный взгляд. Всегда полагал такое невозможным, но прежде мне и не доводилось спать в обществе чем-то обозленной ведьмы. Контролировала свой дар Марта пока что не самым лучшим образом, незримую стихию так и перетряхивали отголоски переполнявших девушку эмоций.
– Ангелы небесные! – проворчал я, разлепляя глаза. – Теперь-то что?
Сидевшая у изголовья кровати ведьма неопределенно передернула худыми плечами, подтянула одеяло к шее и ничего не ответила.
– Обучение? – с обреченным вздохом предположил я.
– Ты обещал! – напомнила девчонка.
– Сегодня приступим помаленьку, – нехотя сказал я.
Святые небеса! Вот же навязалась на мою голову!
Ведьма глянула с явственно читавшимся в серовато-льдистых глазах сомнением, через голову стянула ночную сорочку и прямо на голое тело надела принесенное служанкой темно-синее платье, болтавшееся на ней словно на вешалке. Девчонка отошла к висевшему на стене зеркалу и попыталась привести в порядок волосы, но особо в этом не преуспела, слишком уж неровно были обстрижены серебристые пряди. Пришлось прятать их под чепец, и настроения это Марте нисколько не улучшило.
– Долго мы здесь пробудем? – спросила девчонка, старательно затягивая шнуровку платья.
– Кто бы мне это сказал, – поморщился я, оделся и отправился в уборную. Умылся, полюбовался на неровно отросшую щетину и решил, что без визита цирюльника никак не обойтись; самому оформить это убожество в некое подобие бородки нечего было даже и пытаться.
Марта разбудила ни свет ни заря, еще даже толком не рассвело, и лучи встающего солнца только-только начали заглядывать в окна особняка и подсвечивать алым плывущие по небу облака. Маэстро Салазар еще спал, а вот Уве успел продрать глаза и бледной тенью кружил по гостиной в поисках съестного. Без толку – все вчерашние объедки унесла вышколенная прислуга.
– Сейчас распоряжусь насчет завтрака, – пообещал я и присмотрелся к слуге. – Ты как?
Уве пожал плечами.
– Я в порядке, магистр.
Он тут же приложил к губам носовой платок, тщетно пытаясь скрыть рвущий легкие кашель, и я нахмурился.
– Отвары пьешь?
Школяр кивнул. Я задумчиво поскреб щеку и сказал:
– Заняться тебе все равно нечем, так что после завтрака поможешь натаскивать Марту.
Уве глянул на меня с нескрываемым сомнением.
– Действительно полагаете, магистр, это хорошей идеей?
– Учить девчонку или привлекать к этому тебя?
Школяр неуютно поежился и все же на попятную не пошел.
– Первое, магистр. Но и второе – тоже.
– Первое не твоя забота. Ей теперь так и так дорога в университет, ничего не попишешь. Что касается второго, то уверен, что не нуждаешься в дополнительной практике сам?
Бледное лицо школяра прояснилось.
– А-а-а! – понимающе протянул он. – Понял. Можете на меня положиться.
– Нисколько в этом не сомневался, – холодно заявил я, спустился на первый этаж и напомнил дворецкому о завтраке, заодно сообщил о своем желании переговорить с хозяином особняка.
– Распоряжусь накрыть на стол незамедлительно, – пообещал слуга. – Его сиятельство высказывал намерение переговорить с вами перед отъездом на службу, следуйте за мной.
Граф оказался ранней пташкой; куда больше журавля на гербе ему подошел бы жаворонок. Он уже закончил разбирать подготовленные секретарем бумаги и готовился отбыть в отделение Вселенской комиссии, поэтому разговора не вышло. Магистр-управляющий скомканно уверил меня, что сегодня же встретится с приором герхардианцев, но, судя по кислому тону собеседника, сам он нисколько не верил, что это принесет хоть какой-то результат.
– Обвинения в чернокнижии просто смешны! – заявил я в сердцах.
Граф Хирфельд оспаривать этого утверждения не стал.
– Все так, магистр, – вздохнул он. – Но вот убийство четырех братьев – это уже не шутки. С учетом юридических проволочек формальное разбирательство может затянуться на месяцы, а от меня требуют переправить вас в империю незамедлительно.
– Монахи не имели права проводить арест и напали первыми! Герхардианцы ничего не добьются апелляцией к королевскому правосудию!
– Будут тянуть время в попытке сохранить лицо, – предположил граф Хирфельд. – Что-то еще, магистр?
Я попросил пригласить к нам цирюльника и портного, после справился о возможности выбраться в город для маэстро Салазара.
– Ваши слуги вольны поступать как им вздумается, – ответил хозяин особняка, – а вот вас, магистр, настоятельно прошу не покидать имения. Возможны провокации.
Меньше всего мне хотелось заполучить нож в спину, поэтому я уверил собеседника, что не имею никаких планов на этот счет, и вернулся в наши апартаменты. Микаэль к этому времени уже проснулся, занял место за столом и злобно зыркал на слуг налитыми кровью глазами. Впрочем, на Уве и Марту он смотрел с едва ли большей теплотой, да и при виде меня лишь поджал губы, не подумав поздороваться. Дурное настроение маэстро объяснялось тем простым фактом, что к завтраку не подали ни вина, ни любых иных горячительных напитков.
– Похмелишься в городе, – успокоил я помощника.
Микаэль глянул на меня свысока, зло кинул вилку на фарфоровую тарелку и без малейшей заминки на одном выдохе выдал:
– Сушит глотку мертвой хваткой утра злобное явленье, шарит пальцами в глазницах, потроха узлами вяжет. Ну скажите, право слово, как же тут не похмелиться, если шаг до табурета и петля под люстрой манит, легкий выход обещая?!
Я указал на дверь его комнаты.
– Вперед. Там тебя заждались. Будут рады.
Маэстро Салазар хрипло рассмеялся.
– Филипп! Ты же изучал словесность, неужто позабыл о гиперболах и аллюзиях?
– Гиперболы и аллюзии хороши как приправа, а не как основное блюдо.
– Темнота! – только и бросил Микаэль.
Завтрак прошел в теплой и дружеской атмосфере. Никто не произнес больше ни единого слова.
Когда прислуга унесла грязную посуду, Марта попыталась было напомнить о недавнем обещании позаниматься с ней, но я лишь отмахнулся.
– Позже! – затем обернулся к насупленному Микаэлю, весь завтрак которого составил единственный тост с кусочком сыра, и попросил: – Разузнай, что сможешь, о нашем гостеприимном хозяине и здешней миссии герхардианцев. Только на вино не налегай и не вздумай ввязаться в дуэль.
Маэстро Салазару точно было что ответить на мои увещевания, но он наступил на горло собственной гордости и напомнил:
– Лучше всего языки развязывает звонкая монета.
– Спорное утверждение, – пробурчал я, сходил в комнату и выложил на стол все свои кошели.
Грядущий визит портного должен был изрядно их облегчить, пришлось напомнить подручному о жемчуге маркиза Альминца.
Микаэль ухмыльнулся и выудил из-под камзола бархатный мешочек с приметным вензелем, вышитым золотой нитью. Со стороны де ла Веги было весьма любезно подкинуть мне столь ценную улику…
Я задумчиво хмыкнул и разгладил пальцами вензель маркиза Альминца. Улика, значит?
Маэстро Салазар оценил охватившую меня задумчивость и подался вперед.
– Филипп, ты сейчас похож на кота перед крынкой сметаны! Выкладывай, что на уме!
– Прежде чем идти к ювелиру, купи коричневый бархатный берет с
