Утро я начала со звонка Свете. Долго выясняла, кому пришла идея взять меня на день рождения к Егору. Светка сначала пыталась выведать, зачем мне это надо, но, поняв, что я не намерена делиться, честно вспомнила обстоятельства приглашения. Егор не имел к этому никакого отношения. Светкин поклонник, брат Егора, узнал о ее решении всего за час до визита, соответственно, позвонил брату, уведомив того об увеличении количества гостей на одну очаровательную девушку. Он даже не знал, что это буду именно я, Света просто сказала, что будет ее подруга. С этой стороны никакого подвоха вовсе не было. Мы встретились совершенно случайно, никакого умысла со стороны Егора не предусматривалось. Секс между нами был совершенно спонтанным, он не пытался соблазнить меня, скорее это я сама его совратила.
Вообще, что мне дался этот фонд «Наследие»? Только потому, что у меня сработало чутье журналиста? Только потому, что прямо надо мной живет загадочный мужчина? Жесткий. Секси. Не паранойя ли это? Почему мне непременно кажется, что данный фонд, этот лысый сосед, имеют ко мне хоть какое-то отношение? Это надо было обдумать. Приняв душ, я позавтракала двумя йогуртами, вспомнив вчерашний стейк. В это время мне позвонил друг с местного телевидения, сказал, что выезжает на природу, монтировать сюжет будет сразу и завтра вечером рассчитывает выпустить его в эфир. Оперативно, молодец. Конечно я попросила его напомнить о времени показа и поблагодарила за скорость принятия решений. Он не был там основным решающим, и хотя имел некоторый вес и к его мнению прислушивались, организовать все так быстро ему, наверняка, было не просто.
Надо доехать на кладбище к родителям. И к мастеру в парикмахерскую. Вот что я буду делать сегодня. За книгу браться не хотелось. Фонд «Наследие» требовал изучения на предмет того, загадочный ли он вообще. Быстро собравшись, я сделала звонок мастеру, убедилась, что он меня примет, и отправилась на стрижку. Проведя минут 30 в умелых руках, я одобрительно показала красотке в зеркале большой палец, вышла на улицу.
Блаженно улыбнулась теплому солнцу и отправилась на кладбище. Купила тюльпанов, хотела заехать на территорию, но решила не торопиться. Припарковалась у ворот и неторопливо пошла по дорожкам, углубляясь все дальше. Папу так и не нашли, его признали погибшим лишь спустя пару-тройку лет. Я точно не помнила. На памятнике был высечен только год смерти, без указания дня и месяца. Я не знала, зачем мама добивалась признания его смерти, почему его признали умершим. Но мне не было бы проще, считайся он пропавшим без вести. Размышляя так, я дошла до приметной невысокой сосны, возле которой чернела знакомая оградка. Положила цветы возле памятника, присела на скамейку. Я всегда сидела молча, перебирая в мыслях события и образы, связанные с родителями. Всегда молчала, и теперь уже не плакала. Раньше слезы сами появлялись в глазах, теперь я просто вспоминала.
Правда, воспоминаний про папу почти и не было, основная доля мыслей всегда была о маме. Так я сидела и молчала. Минуты тянулись, настала пора идти. Я наклонилась, поправляя цветы и глаза зацепились за год смерти папы. Тот же год, что год покупки Петровым квартиры надо мной. В голове зазвонили колокольчики, ту же мелодию, которая звучала, когда я звонила в ту таинственную квартиру. Так же мелодично и четко. Я замерла, ноги не слушались меня, и мне пришлось опять сесть на скамейку. Вот оно, это событие? Опять совпадение. Надо все же понять, не придумываю ли я все себе. Надо опять попытаться поговорить с лысым, хотя я и не верила в успех. Уняв дрожь в ногах, я поднялась и, не оглядываясь, пошла к выходу. В голове было пусто, только звонили колокола. Выдавая именно ту мелодию, которую я слышала, нажимая кнопку звонка квартиры, расположенной над моим жилищем.
Прямо у дома я лицом к лицу столкнулась с лысым. Вышла из машины, поставила на сигнализацию, и он появился из подъезда. Решив предпринять еще одну попытку, я окликнула его: «Постой»! Он немедленно остановился, дожидаясь меня. Спокойный и уверенный, гладко выбритый и вкуснопахнущий.
— Что-то случилось, Ольга?
Опять этот дурацкий вопрос, заданный мягко и мелодично, он что, по-другому не умеет начинать разговор?
— Все хорошо, просто я решила все же с тобой познакомится. У тебя есть имя?
— Ольга, если ты решила, что я принц на белом осле, о которым мечтают многие женщины, то, боюсь, я тебя разочарую. А если ты просто хочешь знать моё имя, то я Владимир. Или просто Вова. Или так как тебе будет удобнее меня называть, хоть Вольдемар.
— На принца ты не похож, да и белого осла возле тебя не видно, Вовчик. Ничего, если я тебя так буду называть?
Я пыталась вывести его из себя. Ну какой мужчина согласится, что бы почти незнакомая ему женщина называла его так глупо? И мне вообще не нравилось это имя. Оно как будто не принадлежало ему, не подходило, не соответствовало образу.
— Вовчик, нормально, так и зови. Что-нибудь еще?
— А куда ты направляешься, Вовчик?
— Надо в магазин, купить хлеба и кое-что из продуктов.
— Возьмешь меня с собой? Мне тоже надо в магазин.
Я решила как можно дольше поддерживать беседу. Он и так уделил мне много времени, может быть удастся как-то сблизиться с этим Владимиром и все же что-то разузнать?
— Конечно, Ольга, я всегда мечтал, чтобы ты ходила со мной в магазин, помогая делать покупки.
Он неожиданно утратил невозмутимость и широко улыбнулся, показывая, что слова его были шуткой.
— Только давай договоримся, что ты не будешь обсуждать со мной мою работу и не станешь проситься в гости.
Он опять говорил спокойно и ровно, без улыбки. Опять слова звучали предельно мягко и мелодично. Чёрт, ну как у него получается с таким видом, такие простые слова говорить так, так, так… Я попыталась подобрать слово. Так сексуально. Хм, вот тебе и на, подобрала слово. Но других слов, что бы описать его мягкий голос, у меня не нашлось. Секси. Жесткий. Я начала понимать, почему жесткий. Он не пускал никого в пределы определенных границ. И эти границы были очень жесткими и тщательно охранялись.
— Договорились, никаких притязаний на твою жилплощадь и никаких разговоров о твоей работе. Будем рассуждать про теорию струн и структуру ДНК, про сверхглубокие скважины и проблемы рождаемости в странах Европы. В крайнем случае, можно пойти и ко мне, раз твоё жильё является засекреченным объектом. И не надейся, я не буду тебе подсказывать, какие надо покупать продукты.
— К тебе? Это вряд ли.
Он снова широко улыбнулся, мы уже шли
