Похоже, еще немного – и мы начнем расплачиваться за мое нежелание подняться наверх и послужить общим интересам.
Да, мы и впрямь теперь без малого банда головорезов, каковой объявила нас Протектор. Готова поклясться, стоит нам встретить в этих краях решительное сопротивление – и то немногое, что осталось от семейного духа Отряда, разлетится вдребезги. Мы забыли, кто мы и что мы, и за это придется дорого заплатить.
От этих мыслей я разозлилась – главным образом на себя, и злость удвоила мои силы. Я забегала и заорала, брызгая слюной, и вскоре каждый занялся чем-нибудь полезным.
И тут из Нового Города вывалила разношерстная толпа и неохотно, с шумом и гамом, как гусиный табун под хворостиной пастуха, направилась к лагерю беженцев. Этих парней было с полсотни, все при оружии. Которое выглядело достойно, не то что солдаты. Местный оружейник туго знал свое дело, а тот, кто обучал рекрутов, – нет. По сравнению с моей «бандой» они выглядели сущими оборванцами. Моим-то ребятам уже доводилось бить людей по голове, и они были не прочь снова этим заняться.
– Тобо, сходи за Гоблином.
Мальчишка разглядывал приближающихся горе-вояк.
– Я и сам справлюсь с этой шантрапой, Дрема. Одноглазый и Гоблин научили меня своим приемчикам.
Я ужаснулась этим словам юного неслуха, набравшегося у колдунов не только навыков, но и безответственности.
– Может, и справишься. Может, ты и впрямь полубог. Но разве я тебе приказывала этим заняться? Я приказала привести сюда Гоблина. Шевелись.
Он побагровел от возмущения, но подчинился. Будь на моем месте его мать, спор так и продолжался бы и на нас накатила бы волна южан.
Я двинулась навстречу этим воякам, сожалея, что не успела переодеться, – на мне все еще останки одежды, в которой я вышла из Таглиоса. И никакого серьезного оружия, лишь короткий меч, который успел послужить мне разве что при заготовке хвороста. Ближний бой – не мой конек. Такие солдаты, как я, хороши для внезапного нападения, желательно со спины.
Я выбрала подходящее место и остановилась, сложив руки на груди.
61
Никто не удосужился толком обучить или хотя бы прилично одеть этих горе-солдат. Сказывалось пренебрежительное отношение Протектора к деталям. Да и зачем в них вдаваться? Кто может угрожать едва оперившейся Таглиосской империи на самой глухой ее окраине?
Офицер, возглавлявший отряд, был молод, но упитан не по годам. Что тоже определенным образом характеризовало здешние войска. Мир продержался уже добрый десяток лет, но все-таки нынешние времена не столь благоприятны, чтобы в империи множились толстяки.
Офицер так запыхался, что поначалу лишь хватал воздух, не в силах выдавить ни слова.
– Спасибо за визит, – сказала я. – Это свидетельствует об инициативности, о способности быстро и правильно оценивать ситуацию. А также смиряться с неизбежным. Прикажи своим людям сложить оружие вот здесь. Если все пройдет как надо, через два-три дня они смогут вернуться домой.
Офицер чуть не поперхнулся воздухом, силясь понять, не ослышался ли он. Похоже, эта крошка вообразила себя хозяйкой положения? Хотя вряд ли толстяк мог различить, кто перед ним – он, она или оно.
Я чуть раздвинула свои лохмотья на шее, чтобы показать медальон Черного Отряда, висящий на серебряной цепочке. И сказала:
– Воды спят.
Будучи уверена, что даже в такой глухомани уже слышали это изречение.
Пусть мне и не удалось добиться, чтобы вновь прибывшие немедленно разоружились, зато я выиграла несколько секунд, что дало возможность подтянуться нашим. А вид у них был устрашающий – ну точно банда головорезов. По сторонам от меня встали Тобо и Гоблин. Позади раздался голос Сари, окликающей сына, но тот, естественно, и ухом не повел. Вообразил, что теперь он один из этих взрослых парней. Не сомневаюсь, что Гоблин, от которого, как всегда, пованивало, всячески поддерживал эти фантазии мальчишки.
– Советую подчиниться, – сказала я офицеру. – Как тебя зовут? В каком ты звании? Если не прислушаешься к моему совету, пострадает много людей, преимущественно твоих. Если же будешь паинькой, обойдемся без кровопролития.
Толстяк снова начал задыхаться. Не знаю, чего он ждал. Явно не того, что обнаружил. Сплошные сюрпризы, и я в их числе. Привык, наверное, запугивать несчастных беженцев, слишком затравленных судьбой, чтобы у них могла возникнуть мысль о сопротивлении.
Гоблин хихикнул:
– Твой шанс, парень. Покажи-ка, чему научился.
– Вот эту штучку я отработал, когда никого не было поблизости. – Тобо добавил что-то еще, но так тихо, что я не разобрала ни слова.
Через несколько секунд это перестало меня волновать. Тобо начал превращаться в нечто, не имеющее ничего общего с нескладным подростком. В нечто такое, от чего мне сразу захотелось оказаться подальше.
Неужели парнишка научился менять облик? Невозможно. Для приобретения этого навыка нужны многие годы.
Поначалу мне показалось, что он превращается в какое-то мифическое существо – в тролля, великана-людоеда или некую уродливую тварь, клыкастую и когтистую, но все же отдаленно похожую на человека. Однако метаморфоза продолжалась, он приобретал сходство с насекомым вроде богомола, огромного и зловонного, причем с каждым мгновением делаясь все отвратительнее, все зловоннее, все больше.
Я вдруг спохватилась, что сама не очень-то приятно пахну. Обычно к собственному запаху привыкаешь и не думаешь о том, насколько он нравится окружающим.
Подобно тому, что в большинстве случаев проделывали учителя, Тобо создал не более чем иллюзию; он не превратился по-настоящему. Но южане об этом не знали.
В иллюзии участвовала и я. Широкая ухмылка Гоблина открыла мне, кто стоит за этим невинным розыгрышем. Впрочем, я бы, может, и не заметила собственной перемены, если бы меня не насторожило происходящее с Тобо.
Я превращалась в нечто традиционное, из обычного ночного кошмара. В нечто такое, чем нас воображали люди, из поколения в поколение слушавшие
