А у меня на душе почему-то стало теплее.
— Забираете, Мастер Наталия? — Мы вошли в отсек, где рядом с медеской нас ждал лекарь. — Эх… очень жаль. Мы все надеялись. Но нет, у него даже не разум в коме, у него душа словно готова отделиться и еле-еле держится. Вчера одного такого родственники уже забрали. Не знаю даже зачем. Уж дали бы нам спокойно проводить Оружие на перерождение.
Мы с Наталией быстро переглянулись. Странная новость, не пойму, что мне не нравится, но напарница тоже нахмурилась.
Глава 36
Кетцалькоатль:
— Оружия… действительно покрываются ржой. — Зефирка было протянула руку к буро-рыжему пятну на рукоятке выбранного Наталией мальчишки-Бритвы, но сразу отдернула. — Это выглядит… страшновато. Оно всегда происходит так быстро? Или это не нормально?
Мы находились в отдельном отсеке где-то в недрах госпиталя, я даже не смог бы навскидку определить, где именно, хотя по пути машинально отмечал в голове повороты и прочие приметы местности. Надо будет — выведу.
Отсек был маленький и душный, без окон и даже экранов-имитаций, пустой, но при этом мы едва впихнули в него и медеску, и нас самих. Доставать маленького дурака из капсулы пришлось мне, потому что Бонд, как всегда, прикинулся ветошью. И положить извлеченное из целительной субстанции тело тоже некуда, только если крышку закрыть и сверху пристроить… ну и тут, естественно, несчастный пацан не нашел ничего лучшего, как превратиться в оружие и начать рассыпаться на глазах.
— Не нормально, — напряженным голосом выдала Наталья. — Первый раз такое вижу, и… мне это не нравится. Кетц, давай. Еще несколько минут — и, по-моему, будет поздно.
— Мелкая, помнишь, как мы Веника реанимировали? Иди сюда. — Я вспрыгнул на капсулу, устроился поудобнее и усадил Зефирку к себе на колени, обеспечивая плотный контакт и заодно освобождая лишнее пространство. — Бери его.
Зефирка послушно откинулась мне на грудь, прислонившись затылком к плечу, а быстро ржавеющего мальчишку устроила у себя на коленях, прямо поверх розовых кружавчиков и филигранных стрекоз с радужными крылышками. Ничуть не беспокоясь тем, что умирающее Оружие оставляет на этом великолепии несмываемые пятна тлена, она сосредоточилась и внутренне потянулась ко мне.
«Что именно делать? Я плохо помню, как там с Веником было, мне кажется, что я вообще ничего такого не делала, пока он не начал тянуть из нас скверну, как голодный пылесос».
«И теперь ничего специально не делай. Ты так устроена, что у тебя само собой получается то, чему современным Мастерам, оказывается, надо учиться. Просто пожелай помочь и постарайся плавно остановить поток зацикленной скверны. С одной стороны — должно быть намного легче, воздействие давнее, не такое мощное и почти на последнем издыхании. С другой — сложнее, ведь это Оружие не умеет воспринимать скверну иного вектора, как мой ученик, потому очень важно вовремя остановиться».
«Ой, ржа! — вдруг мысленно пискнула мелкая, сжимая пальцы вокруг покалеченного Оружия так, что костяшки побелели. — Он жжется… Я смотрю, а оно того, очень быстро крутится, все быстрее, и… Да хрена вам ржавого! А ну стоять!»
Даже сквозь глубокую сосредоточенность, в которую мы оба погрузились, я не мог не усмехнуться. Ненормальная девчонка. Любой Мастер, почувствовав ожог от Оружия, отбросил бы его подальше. А эта только вцепилась сильнее и яростно рванулась в бой. Упертая, как… как… как я, наверное? Нет. Еще упрямее.
Время тянулось медленно-медленно, мы погрузились в чужой покалеченный поток буквально с головой. И только вечность спустя я смог облегченно выдохнуть, пошевелить затекшими плечами и покрепче обнять свою Зефирку.
«Стой, мелкая, не дави так больше, ты его уже вытащила, дальше привязка пойдет».
«Ой… не-не-не, пацан, я не твоя мамочка! И не твоя Мастер, куда ауру тянешь, а ну брысь, брысь! Нахал!»
«Закрой его потоки как было, только проследи, чтобы скверна не завихрилась опять в неправильном направлении… вот так, да. А теперь пусти меня».
«Да кто ж тебя не пускает! Дай этому умнику по заднице, за все хорошее! Ишь! Ауру он тянет… несогласная я! Лечить — пожалуйста, но весь этот гарем утильсырья пусть кто-то другой одомашивает! Вон, эта твоя мымра в одном бронелифчике, ей как раз в руку че-нить такого, остро-бритвенного и бесхозного не хватает. Будет воспитывать, глядишь, на тебя и на меня сил не останется».
«Где ты набралась таких непотребств?» — я сначала даже опешил.
«Это правда то, что вас, взрослых, всегда волнует? Не, ну реально, мы тут из ржи вытаскиваем труп, а ты про сквернословия… Нигде не набралась, сама только что придумала. Доволен?»
«Гарем утильсырья? Одомашнивать оружия?! — я не выдержал и начал ржать. Мысленно, конечно, но еще немного — и буду хохотать вслух. — Зефирка, ты неподражаема!»
«Тоже мне новость! — фыркнула эта маленькая розовая коза. — Я еще и самая красивая, самая умная и самая добрая. И еще какая-нибудь самая, просто пока не пробовала».
«Отпусти уже эту Бритву, он здоров, как только что из кузни Прародителя, а то пацан не от наркоты, так от твоего совершенства сейчас рассыплется».
— У вас получилось, — раздался усталый вздох от Наталии, и это разом вывело из транса. — Действительно… получилось. Я, кажется, была не права.
«У кого на браслете есть уловитель изображений? Надо запечатлеть этот момент! Женщина! Мастер! Древняя! Сама признала свою неправоту… и призма не рассыпалась на кусочки!»
— Замолкни, Бронелифчик, — раздалось вслух на два голоса. Женских.
— Да, на твоем месте я бы помолчал, Бонд, — с удовлетворенным ехидством констатировал я и потянулся всем затекшим телом, но не отпуская Зефирку с колен. — Забирайте уже этого ржавенка. Нужно целителям отдать?
— Саму процедуру возрождения я записала, — деловито поведала уже вполне оправившаяся Наталия. — Кроме последней своей фразы, — в ее голосе тоже прозвучало ехидство, адресованное Доспеху. — Так что мальчишку я не просто верну, а с доказательствами. И не только лекарям, а прямо совету. Естественно, сначала его быстро продиагностируют. Нужно убедиться, что признаки передозировки нового наркотика исчезли бесследно и никаких последствий или осложнений нет.
Я снова все запишу, задокуметирую и потом созову экстренное собрание. Чтобы ни один старый пердун не успел обдумать и
