«Красная цитадель» запустила в производство еще одну, куда более отпугивающую и куда более озадачивающую линейку товаров-новинок. Попадались среди них и едва ли не невинные – например, маленькие, тонкой работы, камеи, что были гораздо тяжелее, чем можно было предположить по их размеру, и медальоны, при открытии демонстрирующие не миниатюрные рамочки под фотографии, а два оконца в абсолютно черную бездну, что рождала гулкое эхо. По сути безвредными выступали и реалистичные копии внутренних органов и внешних физиологических структур, пораженных разнообразными болезнями на запущенных стадиях, – все неприятно теплые и мягкие на ощупь. Особо запомнилась та искусственная отрубленная рука, ногти на которой вырастали за ночь на несколько дюймов и упорно продолжали расти, даже если кто-то додумывался их подстричь. Многочисленные копии природных объектов, к примеру, пузатой тыквы, почему-то издавали протяжный громкий крик, если их брали в руки или как-то иначе тревожили их покой, но совсем уж выбивали из колеи такие штуки, как шары из застывшей лавы, в которые, будто в подобия голов, была вдавлена пара слезящихся глаз, нервно перемещавших взгляд из стороны в сторону, ни дать ни взять – неустанный маятник. Также любопытной «новинкой» выступал скромный на вид кусок цемента, будто отколотый от тротуара на любой современной улице, оставлявший на любой поверхности трудновыводимые жирно-зеленые пятна. Но за этими довольно-таки невинными курьезами в конце концов последовали более сложные конструкции и объекты, в итоге вытеснившие первую линейку без остатка. Одним из примеров подобных «усложненных» товаров служила богато украшенная музыкальная шкатулка, издававшая при открытии превосходно записанные предсмертные хрипы, клокотание и всхлипы. Производились «Красной цитаделью» в несметных количествах и карманные часы в золоченой оправе, чьими цифрами служили крошечные трепещущие насекомые, а стрелками – тонкие языки, по-видимому, змей, этакие розовые жилки. Упомяну я и ковры, чьи замысловатые узоры, если долго на них смотреть, складывались в мимолетные фантасмагорические сцены – из тех, что рождаются в горячечном бреду или в воспаленном мозгу.
Как мне стало известно (и как я уже рассказал вам), новинки «Красной цитадели» распространялись по системе тоннелей, расположенных на первом подземном уровне, а не на втором (или, возможно, третьем) из тех, что были выкопаны под заводской громадой. Похоже, эти подземные этажи не входили в изначальный план строительства, а стали несуразным дополнением, явившемся в ходе преображения того, чем «Цитадель» была, в то, чем она стала, то есть в производственный объект. Преображение потребовало углубленных раскопок, и туннели, ранее служившие сугубо для строительных нужд, кто-то додумался использовать как пути доставки тогдашних «новинок».
По мере того, как уникальные изобретения «Красной цитадели» обретали конечные формы, им, казалось, назначались конкретные места доставки, куда их отправляли либо «ручным ходом», либо на вагонетках по подземным туннелям, протянувшимся на огромные расстояния. Где они в конечном счете всплывали – оставалось лишь догадываться. Порой – на задворках темного шкафа, где-то под грудой ничем не примечательного хлама, где даже предмет высочайшей и вопиющей новизны будет лежать очень долго, прежде чем кто-то наткнется на него нежданно и уж точно негаданно. А порой эти штуки, напротив, стояли на самых видных местах – рядом с чьей-нибудь кроватью на тумбочке, к примеру. Доставка осуществлялась в любую точку мира – для «Красной цитадели» не существовало недосягаемых мест. Существуют даже такие истерически-невменяемые показания, согласно которым иные изделия фабричного производства обнаруживались внутри живых (или недавно умерших) организмов. Меня они не удивляют – такое было «Цитадели» вполне под силу; достаточно вспомнить более позднюю производственную историю предприятия. Но моей собственной лихорадочной фантазии не дает покоя мысль о том, сколь много чудовищных новинок, произведенных на «Красной цитадели», были скрупулезно и ответственно доставлены через сеть подземных ходов – в места столь далекие, что ныне их никогда уж не найдут, не смогут попросту найти. Воистину, неисповедимы были пути «Красной цитадели».
Создав систему доставочных ходов по мере перехода к производству новейших товаров, фабрика не застыла в развитии: уже готовился к освоению еще один абсолютно новый этап. Внутри лифтовой кабины, обеспечивавшей связь между верхними ярусами завода и подземными туннелями, был установлен специальный рычаг, который, когда его оттягивали назад или, возможно, толкали вперед – такие подробности мне неведомы, – позволял спуститься уже на второй подземный этаж, его расчистили недавно, и он был гораздо меньше по сравнению с первым, в чем каждый убеждался, едва переступив порог кабины лифта.
Взору растерянных очевидцев представал уединенный погост, обнесенный кривым забором из широко расставленных штакетин, скрепленных ржавой проволокой. Надгробия за оградой, плотно подогнанные друг к другу, смотрелись обычно, пусть и несколько старомодно, и не значилось на них ни имен, ни дат – вообще ничего, за исключением каких-то абстрактных рисунков, рассмотреть которые можно было только вблизи, ибо освещение на этаже было тусклым и очень странным – свет исходил от каменных стен, покрытых фосфоресцирующей краской, которая погружала подземное кладбище в мутную дымчатую мглу.
В течение долгого времени – сколь долгого, не могу сказать наверняка, – мои дикие видения неизменно возвращались к тому мрачному погосту под фабрикой, тому подземному кладбищу, окруженному кривым забором и тускло озаренному ущербным светом, исходящим от фосфоресцирующих каменных стен. Мне хотелось бы сейчас обратить внимание на саму грезу об этом месте, без оглядки на утилитарные его цели, то есть на те функции, которые то место выполняло в связке со зданием фабрики, надстроенным над ним.
Однажды наступил такой момент, когда все функции «Красной цитадели» были загнаны в подземную нишу, на тот кладбищенский ярус. Задолго до полного исчезновения машинного оснащения фабрики случилось что-то, что спровоцировало прекращение всех операций на трех этажах, находившихся над уровнем земли. Причины этого так и остались неясны, размышлять о них есть смысл лишь в том случае, если состояние безнадежного и всепоглощающего любопытства достигло своего апогея, и горящий огонь домыслов разгорается такой мощью, что угрожает спалить все, что его касается. На мой взгляд, совершенно справедливо еще раз упомянуть в этой связи противостояние между «Красной цитаделью» – которая, как мне кажется, не всегда носила клеймо такого цвета и такого названия – и бескрайним серым пейзажем, окружавшим эту постройку со всех сторон. Но подземелье этот конфликт не затрагивал – и именно под землей в какой-то момент сосредоточились мощности фабрики, именно на том кладбищенском этаже ее работа продолжилась.
Очевидно, «Цитадель» позарилась на святое своей шумной деятельностью и диким изобилием новинок, оскорбила неизменную тишину собственного ареала. Здесь, похоже, имел место предательский разрыв исконных связей, нарушение устоявшегося порядка. Я, конечно,
