Внезапно краем глаза Лина заметила темную фигуру человека, сгорбившегося у корней одного из деревьев. Желудок сжался, и девушка юркнула в сгнивший подлесок, зажав рот рукой, чтобы не выдать себя испуганным криком. Но фигура, казалось, не обращала на нее никакого внимания. Плывущее грозовое облако то показывало, то вновь скрывало его длинный плащ, коричневые сапоги и огромные кожаные перчатки. Голова в капюшоне мирно покоилась на его груди. Неужели он спит? Вот только Лина не замечала ни движений, ни подергиваний, ни вдохов и выдохов. Девушка поняла, что незнакомец мертв.
Спрятав бабочку в карман, она поднялась на ноги и направилась в сторону мертвеца. Ее тело до сих пор била мелкая дрожь, но по мере приближения к фигуре тремор начал исчезать. Она не боялась мертвых – во всяком случае, пока они… Лина покачала головой, не желая продолжать свою мысль. Нет, боялась она не мертвых. Она боялась живых людей.
Опустившись на корточки, девушка рассмотрела брошенный возле тела клинок. Он сверкал в тусклом вечернем свете, едва проникающем сквозь облако и деревья. Оружие представляло собой короткий кинжал, рукоять которого обвивал серебряный дракон с зеленым камнем в глазу. Без долгих раздумий, Лина подняла клинок с земли и осторожно спрятала за пояс. Переведя взгляд на мертвеца, девушка заметила, что он сидит на краю небольшой поляны. Следом взгляд ее наткнулся еще на одно тело – на этот раз женское. Она лежала спиной к Лине, а ее нетронутые разложением длинные рыжие волосы устилали грязную землю. Рядом, свернувшись под плащом у почерневших останков костра, сидел еще один мертвец. Против своей воли Лина перевела взгляд на его разлагающееся, страшное лицо.
Тела лежали здесь давно. Неужели эти люди пытались добраться до города? Очевидно, они не граждане Княжеского леса. Но что их убило?
У Лины не было никакого желания узнать ответ.
Она вернулась на узкую тропу и, спотыкаясь, бросилась бежать.
Постепенно в лесу стемнело, и в кромешной тьме Лина едва могла что-то разглядеть. Перед глазами начали появляться видения: формы, принимающие очертания рук, глаз и ртов. Девушка жмурилась и терла глаза, продолжая ругать себя за потерю очков. Никто в Княжеском лесу не осмелился бы выйти наружу, не защитив глаза, потому что долгое пребывание в ядовитом облаке грозило зрительными галлюцинациями. Время от времени из-за деревьев появлялись большие фигуры. Лина отступала назад и ждала, пока образы рассеются, хотя и знала, что это лишь плод ее воображения.
Она представила, как тела незнакомцев начали шевелиться, поднялись на ноги и последовали за ней.
«Хватит. Хватит об этом думать».
Стараясь не обращать внимания на страшные мысли и сильное изнеможение, Лина ускорила шаг.
Но совсем скоро сил двигаться вперед не осталось. Ноги ослабли, и она почувствовала, как пальцы погрузились в вязкую мульчу лесного покрова. Галлюцинации усиливались. Лина понимала, что если не бежать, то ее одолеют реальные угрозы. Вспомнив рассказы Виго о кишащих в лесу гигантских змеях и диких кабанах, она крепко зажмурила глаза, прячась от нахлынувшей волны ужаса. С глубоким вдохом ей пришлось взять себя в руки: не время терять рассудок.
Лес простирался во всех направлениях, и Лина давно сбилась с пути. Как теперь спастись? Даже если ей удастся найти выход, какая судьба уготовлена в большом мире такой девушке, как она? Она коснулась родимого пятна, которое было на несколько оттенков темнее ее смуглой кожи. Граждане Княжеского леса смотрели на Меченых Хранителей со смесью отвращения и завистливого уважения к их обязанностям. Виго рассказывал, что боги отличаются жестокостью, а их последователи практикуют опасную магию. Что они с ней сделают? Что делают с Мечеными людьми за пределами Княжеского леса?
Они тоже захотят ее казнить?
Стоило ей представить самый кошмарный исход, как холод тут же окутал ее тело: а что, если грозовое облако поглотило все вокруг, оставив Княжеский лес одиноким центром вселенной? Что, если люди пытались добраться до города в поисках спасения?
Нет. Сдаваться нельзя. Открыв глаза, Лина вновь подняла свое истощенное тело в вертикальное положение. Она хотела двигаться дальше, но теперь ее окружали не деревья, а толпа людей. В каждом лице Лина узнавала гражданина Княжеского леса, забранного на тот свет эпидемией. Покойные, которых она помогала раздевать, омывать и бальзамировать. Когда-то она заменила их глаза, теперь сверлящие ее, окрашенными камнями и сверкающими драгоценностями. Ее осудили за колдовство; она стала отверженной. Предки разозлились.
Лина прислонилась спиной к дереву и в безмолвной молитве коснулась дрожащей рукой лба, губ и груди.
– Пожалуйста… – молила она.
Но у Предков вместо сердец теперь пустота.
Мир вокруг почернел.
Лине было шестнадцать, когда это случилось впервые – за год до того, как судья приговорил ее к смерти. В одной из специально оборудованных комнат под территорией садов она помогала Виго бальзамировать старого караульного, умершего от чумы. Чтобы освещать их кропотливую работу, в потолок были встроены толстые стеклянные панели, пропускающие слабый дневной свет – а иногда и сине-зеленое сияние молнии.
Лина подняла левое веко караульного, чтобы пришить его с помощью изогнутой иглы и специальной белой нити. Обладая тонкими изящными пальцами, она всегда занималась глазами. Раньше она ненавидела вставлять холодные камни в глазницы, но спустя время пришла к выводу, что эта работа ее устраивала.
– Ты уже думала о том, что будешь делать дальше? – спросил Виго таким тоном, будто задавал этот вопрос сотню раз.
Он извлекал из тела органы и убирал их в отдельные керамические банки. В воздухе витал трупный запах, но Лина давно к нему привыкла.
– Тебе пора задуматься. Через год ты достигнешь совершеннолетия.
Через небольшой разрез гробовщик ловко достал печень и убрал ее в сосуд, наполненный резко пахнущими консервирующими маслами и травами.
– Я об этом не думала, – соврала Лина, стараясь отмахнуться от разговора. – Год – это целая вечность.
На самом деле в последнее время она часто задумывалась о будущем. Лина не выбирала эту жизнь – за нее все решило родимое пятно. Точнее, ее родители, кем бы они ни были, когда оставили ее на произвол судьбы, вместо того чтобы растить Меченого ребенка.
– Нет, не вечность. Значит, ты глупая, раз считаешь, что можешь отложить думы на потом.
Лина пожала плечами, аккуратно сделав четвертый стежок сквозь тонкое веко. Пусть она и считала Виго невыносимым старым брюзгой, она все же его любила и знала, что он прав. Наклонившись для пятого, завершающего, стежка, она ощутила, что ее карман оттягивает медная бабочка, о которой она так никому и не
