Заказчик же, уважаемый мной господин, промаявшись два года, решил избавиться от Кайгородова. Да вот беда, к тому времени у нас самих были большие планы на Валерика.
— И? — поторопила я, ощущая, как учащается сердцебиение. Кажется, мы подошли к самому интересному.
— Ох, не должен я тебе рассказывать все это… Вот что ты со мной делаешь, птичка?
— Ты достал, — не выдержала я и, поднявшись к Максу, стукнула кулаком по раненой ноге. Таким садистом я себя еще ни разу не ощущала, и слушая, как он матерится мне вслед, напомнила, что это для дела и тут уже не до сантиментов.
— Не заставляй меня делать тебе больно, — попросила я.
— Ты не представляешь, сколько раз мне хотелось придушить тебя.
— Взаимно, — призналась честно, — в следующий раз будешь внимательнее, вербуя помощников.
— Ладно, теперь о важном. Выбирая между заказчиком и Кайгородовым, мы решили сделать ставку на последнего. Валерий казался нам перспективнее, но раз уж взялись за дело, то имя терять нельзя. Поэтому я решил доверить тебе нашего клиента, которого ты накормила отравленным караваем. На глазах у тысячной толпы, а также всех зрителей, склонившихся в прямом эфире к экранам телевизора, мы показали трагическую смерть героя и мецената, который, на минутку, был не против баллотироваться на пост мэра.
Довольный заказчик потирал руки, в то время как автомобиль реанимации вез в частную клинику Кайгородова. К сожалению, лекарство возымело побочный эффект, и у него и вправду чуть не отказали почки. Но дорогостоящее лечение поставило его на ноги, пусть и после долгой реабилитации, занявшей почти полгода.
Когда Валерию объяснили, что с ним произошло, он избил нашего человека, пришедшего к нему с разговором. Два сломанных носа, один из которых — только что после удачной пластической операции, неделя переговоров, и в итоге они сошлись на устраивающей обоих цене: все имущество и деньги со счетов переходят Бро в благодарность за спасенную жизнь, а Кайгородов узнает имя заказчика в обмен на небольшую услугу: поучаствовать в поездке, изображая моего мужа.
А дальше я знала сама, вплоть до того момента, когда Макс попросил меня выйти из комнаты, чтобы рассказать Валерию, кто на самом деле виноват во всех его бедах.
— Тимур узнал имя заказчика?
— Конечно. И очень обрадовался, когда понял, что это был его бывший начальник — человек, подаривший, так сказать, дорогу ему в жизнь. Теперь остается ждать, кто из них грохнет другого первым.
Глава 29
— А как же ваше благородное имя перед заказчиком?
— Тут такая фигня вышла, — поморщился Макс, — что его и так сольют. Должность, которую он занимает, лакомый кусочек для других людей, поэтому у нас есть шанс еще и заработать на нем денег. И не надо смотреть на меня такими глазами, — я отвернулась, потерев переносицу, и он продолжил, — но ты же понимаешь, что с такой информацией бежать к кому-то равно самоубийству?
— А я не собиралась. Мне нужно только, чтобы вы оставили нас в покое.
Макс задумался, уходя в себя, а Леша зашел, наконец, в комнату, прислоняясь к косяку.
— Ты ему веришь? — ничуть не стесняясь, поинтересовался мужчина.
— Пока еще не решила. Но для начала давай перевяжем его, иначе он тут все кровью уделает.
— Я занес аптечку.
Рана на ноге выглядела отвратительно, а я сглотнула, увидев, сколько крови из него вытекло. Во рту появился привкус железа, и мне уже захотелось обратиться к Леше, чтобы он занялся нашим пленным сам, но не стала.
Мы помогли ему приспустить штаны, не развязывая рук, и я приступила. От души полив рану перекисью, я дождалась, когда она перестанет шипеть. Пес тявкнул, напоминая о своем присутствии, но я шикнула на него.
— Придется зашивать, — заметил Леша, на что Макс фыркнул:
— Я вам не сраный Рембо, достаточно забинтовать и доставить меня в больницу.
— Я и не собирался штопать тебя, клоун, — спокойно ответил Белогородцев.
— Леша, выведи пса, похоже, ему надо в туалет.
Я сделала вид, что занята, избегая его взгляда. Давай, Леша, без лишних вопросов. Схватив поводок, он вывел Самсона, который хоть и пытался рычать поначалу, но все же, решил не выпендриваться.
Я начала перевязывать бинтом ногу.
— Красивый медальон, — внимательно глядя в глаза Максу снизу вверх, произнесла тихо. Настороженность мелькнула лишь на мгновение, после чего он взял себя в руки:
— Такой же хочешь? Могу подарить.
— Как брату? Или это он тебе купил?
Макс пытался не выдать себя, засмеявшись, но доли секунды, на которую он медлил, было достаточно, чтобы понять: я угадала.
Меня всегда смущало его умение оказывать в двух местах одновременно, всегда быть в курсе дел, везде успевать. И если бы не дурацкий ошейник, который они таскали на шее, пряча под ворот рубашки, я бы даже не стала задумываться, что передо мной периодически появляются разные люди, носящие одинаковое лицо.
— Так кого из вас зовут Максимом на самом деле? Или ни одного?
— Ты такая фантазерка, — по акульи улыбнулся он, но я покачала головой:
— Поздно ломать комедию. Если я узнаю, у кого Библия, он пойдет на мои условия?
— Сначала найди ее, потом решим, — холодно отчеканил Максим, прекращая разговор. К приходу Леши мы сидели по разным углам, недовольные друг другом.
— Ночевать остаемся здесь, завтра с утра трогаемся дальше. Спим по очереди, сначала ты, потом я.
— Меня тоже дежурить заставите? — ехидно поинтересовался наш пленник, но Белогородцев обрубил его:
— Пасть захлопни.
Мы расстелили на полу куртки, сворачивая их в подобие гнезда. Лешка развязал Макса, но лишь для того, чтобы перекинуть веревку через столб, расположенный в середине комнаты. Я легла поближе к Пашкиному брату, накрываясь его курткой. Стало тихо; на улице пели сверчки, да так громко, что казалось, будто их звуки раздаются над самым ухом. Я стащила с себя сырые носки и джинсы, потихоньку согреваюсь в сухом тепле. Леша с равнодушием наблюдал за моей возней, Макс притворялся спящим.
Чем сейчас занят Тимур? Я так и не смогла привыкнуть к тому, что его зовут Валерой, — не шло ему это имя. Когда мы увиделись впервые, в Новокамске, я почти не запомнила его лицо. Стоя среди толпы, не сводившей взглядов от снижающегося вертолета, я испытывала только ужас, продолжая искусственно улыбаться. А когда ко мне подошел Кайгородов, я и вовсе была близка к тому, чтобы упасть в обморок. Фотографы щелкали затворами, а я очень надеялась, что людям заполнятся национальный костюм, красная помада и густой слой макияжа на лице, а
