– В Италию? Это где Муссолини?
– Ну да…
Я, правда, только в кино видел дуче, но Италия и через семьдесят лет оставалась такой же, как сейчас. Только машины будут бегать другие, иначе станут одеваться прохожие, но так ли уж это важно?
– А ты Рим видел?
– Видел, конечно. Красивый город, но малость бестолковый. Улиц узеньких полно, с балконов простыни свешиваются сохнущие, итальянцы кричат, поют, ругаются… Южане! Вот макароны у них вкусные, просто объеденье! И соусы всякие… Пицца – это лепешки большие с начинкой. Главное, дешево – и вкусно! Как у нас картошка с селедочкой.
– И с лучком! – улыбнулась девушка. – И с хлебцем черным!
– Во-во! Итальянцы не в таком достатке живут, как немцы, бедноты полно. Ну, так там и тепло же! Даже зимой не снег идет, а дождь, и ни шуб не надо, ни валенок, ни дров. Да и в Германии, считай, климат, как у нас на Украине. Но немцы еще и экономные – каждую копейку, в смысле пфенниг, берегут. И, если какой-нибудь малолетний Ганс захочет себе велосипед, он не канючит, выпрашивая его у папы с мамой, а начинает копить на велик.
– Ну и правильно!
– Может, и правильно… Только там все как-то не по-людски. Вырос ребенок – все, иди и зарабатывай! Дети уходят из семьи, живут своей жизнью… Я имею в виду – взрослые дети! А мамы с папами старятся в одиночестве и даже внуков не нянчат. Еще и удивляются потом, чего это так много пьяниц развелось да самоубийц! И так не только в Германии, но и во Франции тоже, в Англии, в Америке. Я вот так смотрю, по-нашенски, и вижу – достаток у них есть, а счастья – нет. Но это по-нашему если, а сами американцы или англичане все по-другому понимают. Если у человека есть деньги, значит, все в порядке и все хорошо! Знаешь, что меня всегда напрягало в Европе? Они там все улыбаются! Посмотришь, не думая – счастливые какие! А это просто привычка – привычка казаться успешными. Раз я улыбаюсь, значит, у меня все хорошо. Да куда там… Там и бездомных полно, и нищих. Вот эти мало лыбятся, так они ж отверженные, отбросы общества…
Марина вздохнула.
– А я только один раз иностранца видела… Негра. Он выходил из гостиницы. Из Африки, наверное…
Я обнял девушку «по-настоящему», и мои руки теперь гладили ее спину и волосы вовсе не для успокоения… Марина доверчиво прижалась, подняла лицо, ее губы приоткрылись… Эх, а вокруг полно пустых уютных шалашей!
Но тут девушка словно встряхнулась – вырвалась из моих объятий. Не грубо, но решительно.
– Прости, Игорь! Я тоже… хочу тебя! Но сейчас – никак! – вздохнула девушка. – Мне уже пора, главврач будет ругаться. Мы же уже свернулись, скоро машины для погрузки подадут.
– Жалко…
Марина ласково погладила меня по щеке.
– Все у нас еще будет…
– Правда?
– Честное комсомольское! – негромко рассмеялась девушка. – Пока!
– Пока…
Я проводил взглядом ее ладную фигурку и, печально вздохнув, поплелся к штабу – узнать последние новости и, может быть, получить новое задание.
– Набегался? – ласково встретил меня у знакомого шалаша Альбиков. – Чуть ужин не пропустил! На вот, хлебни горяченького! Кажись, гречка кончилась, но и супец хорош!
В котелке оказалось какое-то густое варево, по вкусу – картофельный суп с большим количеством тушёнки. Действительно, гречневая каша с той же тушёнкой – штука вкусная, но когда она на завтрак, обед и ужин…
– Ага, вернулся наш пионер! – пробурчал подошедший Валуев. – Хомячишь? Это хорошо! Подкрепляйся, нам снова предстоят великие дела!
– Как развивается наступление? – с набитым ртом спросил я.
– Всё путём! – усмехнулся Петр. – Передовые части ушли вперед уже на двадцать километров. Могли бы и дальше – практически никакого сопротивления фрицы не оказывают. Собственно, на том направлении их почти нет. Но полковник Глейман решил не растягивать силы, дождаться, когда вся группа «встанет на колеса». А для этого нужно получить еще пятьдесят тонн горючего и двадцать тонн боеприпасов.
– Это примерно сорок самолетов с полной загрузкой? – быстро подсчитал я. – Вполне реально принять столько за одну ночь! Что у нас вообще с «воздушным мостом»?
– Работал со скрипом весь день. С перерывами! – сказал Альбиков. – Всего прорвалось тридцать два «туберкулеза». Немцы атаковали «Лесной» восемь раз, с каждым разом всё удачнее – на ВПП сейчас сплошные воронки, без бульдозеров не заровнять. Но Кудрявцев под шумок сумел подготовить новую полосу в трех километрах отсюда. Так что ночью нам будет где принять груз.
– Истребители поднимались на расчистку неба четыре раза! Уничтожили одиннадцать «мессеров», но и сами потеряли семь машин! – добавил подошедший Алькорта. – Жаль наших чатос![59] Такие ребята были славные! – И вдруг Хосеб выдал фразу, которую я от него не ожидал: – Все воюем и воюем… Конца-края этому не видно, ла мьерда дель торо![60]
– Да мы только начали, – уверенно сказал я, – разогреваемся!
– Да-а… – вздохнул Валуев. – Боюсь, управимся мы только через год, к будущей осени.
– Не бойся, – усмехнулся я, продолжая хлебать из котелка остывающий супчик. – Мы не сможем управиться и к осени сорок четвертого!
– Чего-чего? – оторопел Петр.
– Того самого, Петя! В тылу у Вермахта – мощная экономика Германии, на которую работает вся Европа. Вот он, главный ресурс немцев! По сути, война эта – борьба двух народных хозяйств, и нам надо доказать, что при социализме получается лучше хозяйствовать. А за месяцы промышленность не перестроишь, так что годика три-четыре мы еще пободаемся. Будем изматывать немцев, пока у них силы не иссякнут совершенно.
– Ерунду ты говоришь! – привстал от возмущения Валуев.
– Тише, Петь, не кипешуй! – встал на мою защиту Альбиков. – Игорь прав – раз молниеносной войны не получилось, то начнется война на истощение. Кто кого перебодает: наш социализм или их фашизм! Но экономика – не самый главный фактор успеха! Есть и другой! Люди. Люди в военной форме! Мы с тобой с первого дня хлебаем эту кровавую кашу и видим, какое значение имеет командование войсками! Со стороны видим, поскольку в другом ведомстве служим. Как много зависит от командиров со шпалами и звездами на петлицах! Первые же бои показали, кто настоящий командир, а кто – тыловая крыса, звание свое получившая за прогиб спины. Мы учимся трудной науке побеждать, а двоечников в этой школе хоронят. Ничего, русские никогда не проигрывали! – После этих слов, произнесенных Хуршедом, я чуть супом не подавился. – Нас бьют, мы даем сдачи. И время работает на нас. В июне на нас двинулись свежие солдаты и офицеры, опытные и умелые. И скольких мы уже перемололи? Резервы у немцев еще есть, на смену тем, кого убили на Восточном фронте, приходят новобранцы. Однако у них нет опыта! Ты ведь
