— Ты забыла попрощаться.
Гаррет. Перри обернулась и удивленно открыла рот.
А вот Гаррет был не особо рад встрече. Он выглядел разъяренным. Диким. Капли дождя падали с ресниц, каштановые волосы потемнели и прилипли к голове. Струйки воды стекали по кожаной нагрудной броне.
Перри так ждала его последние двенадцать часов.
И какой же ужас, что он пришел.
— Гаррет, — прошептала она, привалившись спиной к двери. — Что ты здесь делаешь?
***
«Что ты здесь делаешь?»
И она еще смеет спрашивать? Гаррет вытер рот, чувствуя, как щетина колет пальцы. Забыл побриться утром. Судя по краткому взгляду в зеркало чуть ранее, выглядел он так же хреново, как себя чувствовал.
Перри потрясенно смотрела на него, мокрое шелковое платье облепило тело. Гаррет не мог отвести от нее глаз. Вот она. Опять убегает. Отталкивает, когда он, черт подери, может ей помочь.
«Она моя».
От этой мысли сжалось сердце. Гаррет не мог даже представить, что потеряет Перри. На границе зрения замерцали тени.
— Перри, — пробормотал он. — Или мне следует звать тебя Октавией?
Она вздрогнула и отступила назад.
— Итак, ты знаешь.
Знает? Проклятье, Гаррет едва не рассмеялся. Он знал о ней немногим больше, чем до того, как выяснил правду. Октавия родилась в Эшелоне, у мужчины, что все еще скорбел об ее утрате; в какой-то момент она позволила всем думать, будто умерла, а на самом деле все это время скрывалась от герцога Монкрифа — лишь затем, чтобы к нему вернуться.
— Черт, да я понятия не имею! — рявкнул Гаррет. — Знаю лишь, что ты предпочла скрыть от меня правду.
— Я не хотела, чтобы кто-нибудь…
— Я тебе не «кто-нибудь». — Как она вообще посмела? — Я выложил тебе все про свою жизнь, понимал, что ты не любишь вспоминать прошлое, и уважал твое желание. Думал, там и говорить не о чем.
— Так и есть.
— Со мной — не о чем? — уточнил Гаррет, угрожающе наступая на нее. — Ты ведь рассказала Линчу. — Он отчаянно всматривался в ее глаза, ища хоть малейший признак, что ей не плевать.
— Лишь то, что ему следовало знать.
— Поверить не могу. Думал, мы с тобой напарники. Друзья. Всегда доверял тебе, но вот ты мне не доверяла, да? Никому из нас.
— Неправда! — закричала Перри; чувства наконец прорвались сквозь маску.
— Ты нас использовала, брала то, что мы могли тебе предоставить, но ничего не давала взамен. Хранила свои тайны под замком и никого и близко не подпускала. Вдруг кто-то догадался бы, да? А теперь получила, что хотела, и выбрасываешь нас, словно гребаное испорченное платье…
Перри влепила ему пощечину, да с такой силой, что от удара у Гаррета голову развернуло. Он медленно коснулся горящей щеки. Чернота отступила, и зрение прояснилось.
Капли дождя барабанили по лужам у его ног. Перри тяжело дышала. Гаррет тоже.
— Тебе надо уходить, — сказала она, вся дрожа и сжимая кулаки. Затем развернулась на каблуках; роскошный алый шелк облеплял стройное тело. — Я никогда не вернусь домой, Гаррет. Все кончено. Не приходи.
Голодным взглядом он проследил за ее движением, потом в одну секунду оказался прямо перед ней, врезал одним кулаком по стеклянной стене оранжереи — а другой упер по другую сторону. Перри дернулась, но Гаррет уже поймал ее в ловушку. Дождь стекал по его запястью прямо в рукав пальто. Плевать. Гаррет все равно вымок. Так и стоял там — мокрый, злой — и до чертиков мечтал увидеть хоть проблеск былых чувств, доказательство, что Перри не все равно.
Она прижалась спиной к стеклу и чуть отвернула голову. Словно ждала чего-то… удара или грубых слов… Гаррет застыл. Та пощечина — прежняя Перри себя бы так не повела. Решила бы ударить, врезала бы кулаком по лицу. Пощечина же — скорее реакция, нечто из давних лет, из того времени, когда Перри еще не умела драться. Способ оттолкнуть. Вынудить остановиться. Замолчать.
Гаррет провел костяшками по ее щеке. Перри поежилась и закрыла веки, будто не могла смотреть ему в глаза. Бессмыслица. Он погладил влажную кожу, очертил пальцем контуры губ.
— Мне не следовало тебя бить, — прошептала Перри, наконец открыв глаза. — Прости.
Итак, он каким-то образом задел ее за живое. Гаррет задвинул поглубже гнев и боль и пристально всмотрелся в лицо Перри. Когда она пугалась, то атаковала. А он ее чем-то подтолкнул.
Десять лет назад она сбежала от герцога. Почему? Что-то произошло, что-то ужасное и настолько страшное, что Перри не рискнула вернуться домой.
А теперь пришла в то самое место, откуда улизнула.
Бессмыслица.
— Зачем к нему возвращаться? — Кусочки головоломки начинали становиться на места, словно детали часов. То, как герцог явился в гильдию и потребовал от Гаррета найти Октавию. Что-то тогда Перри не сильно походила на женщину, мечтающую вернуться к отвергнутому любовнику. Нет, она в ужасе застыла на лестнице и попыталась слиться с обстановкой. Теперь Гаррет это понял. — Чем он тебе угрожал?
— Ничем. — Перри оттолкнула его руки. В ее глазах сияло темное отчаяние. — Я просто согласилась выполнить свой контракт трэли.
— Ты лжешь.
Она шагнула ближе и яростно уставилась ему в лицо.
— Герцог мне не угрожал. Я сама так решила, по доброй воле. Я была рождена для этой жизни. Может, просто захотела вернуться.
Хоть бы одна зацепка, хоть бы одна ниточка к разгадке! Перри ощетинилась — значит, он загнал ее в угол.
— Ты вечно пытаешься завязать спор, когда огорчаешься.
— Я с тобой не спорю. Просто говорю, что случилось.
— Лгунья.
— Проклятье, Гаррет. — Перри без особого успеха пихнула его в грудь. Замолотила кулачками, пока он не перехватил ее запястья и не сжал мокрый шелк перчаток пальцами.
Постепенно запал Перри иссяк. Ее плечи поникли, нижняя губ задрожала. Перри вдруг стала такой потерянной, будто все силы ушли на этот выплеск. — Ну сколько раз мне повторить, что я решила?
Гаррету захотелось стать ее опорой. Держать, пока ей явно плохо. Он погладил большим пальцем ее щеку и заставил Перри приподнять голову. Все стало на свои места.
— Сто раз. Тысячу. Неважно, Перри. Я тебя не оставлю. Не дам ускользнуть от меня, не в этот раз. — Он обхватил ладонью ее шею и привлек ближе. — Все это время ты была здесь. А я не видел тебя настоящую. Ничего не понимал. Теперь понимаю.
Перри застыла и беспомощно посмотрела на него.
— Я не могу, — прошептала она. — Мы не можем.
— Я дам тебе все.
И этого по-прежнему будет недостаточно. В глазах Перри он увидел томление, отчаянное желание… Дождинка скатилась по ее щеке, будто слеза. Перри покачала головой.
— Я не могу.
— Я готов пожертвовать всем, лишь бы быть с тобой. Всем.
— А я нет.
Ужасная догадка поразила Гаррета. Перри могла решиться на такое лишь по одной причине. Нет.
— Он угрожал не тебе. А мне.
Она яростно затрясла
