«Тридцать человек сейчас и девяносто через три дня», — перевел для себя Женя. — «Впрочем, сейчас могло бы быть и все пятьдесят. И хорошо, что численность эфиопов удалось своевременно убавить».
— Спасибо, Ашенафи. Что ты хочешь получить за свой рассказ?
— Я ничего не хотеть от масса Юджин. Я хотеть масса Юджин убить Джамал и жадный Тэкле. Тогда Джамал не прийти к Сидамо. Джамал не забрать женщины и еда. Тогда Сидамо прийти к масса Юджин и стать его племя. Масса Юджин дать Сидамо ружье и патроны. Сидамо охотиться. Сидамо растить хлеб и кукуруза. Четверть отдать масса Юджин. Сидамо не быть голод. Сидамо быть хорошо. Масса Юджин быть хорошо.
— Понятно.
Женя в задумчивости потеребил переносицу.
— А есть другие племена, которые боятся Джамала?
— Есть. Много. Дараса, Камбатта, Хадия, Алаба, Тамбаро. Еще другие. Много. Все бояться Джамал.
— Если люди Сидамо присоединятся ко мне, твои воины должны будут сражаться против наших врагов.
— Сидамо хорошие воины. Нет ружье, нет патроны, нет мочь сражаться. Масса Юджин дать ружье, дать патроны, Сидамо сражаться.
— Если Сидамо будут сражаться против Джамала, я сейчас дам ружья и патроны.
— Масса Юджин дать ружье, Сидамо помочь убить Джамал.
Женя оглянулся.
— Что скажешь, капитан?
— По-моему, мужик говорит честно. У нас нет времени научить всех прилично стрелять, по сути бойцов десять человек, плюс баба Лиса и хромой сторож. Остальные на подхвате.
— Сколько мы можем им дать оружия без ущерба для себя?
— Помпы нам, по сути, не нужны, вполне можем отдать. Да и все равно стрелять из них некому.
— Тогда уточни с союзником диспозицию, а я пойду возьму оружие.
Увидев сразу четыре дробовика, Ашенафи не смог скрыть восхищения. В его глазах блеснул кровожадный огонек, несколько напугавший Женю и заставивший вспомнить о судьбе капитана Кука. Сотня патронов к ним превратила восхищение в благоговение.
— Масса Юджин очень щедрый! Ашенафи благодарить масса Юджин. Сидамо благодарить масса Юджин. Сидамо будет сражаться! Сидамо мстить Джамал и Тэкле. Когда Джамал будет умереть, Сидамо будет племя масса Юджин. Теперь пусть твой человек отвезти Ашенафи в лес. Я звать воины Сидамо сражаться.
Тут у Жени в голове мелькнула еще одна мысль.
— Ашенафи, ты знаешь, где держат других белых людей?
— Я знать. Это племя Хамер и племя Тигре. Если масса Юджин убить Джамал и Тэкле, масса Юджин забрать белые люди себе.
— А много там белых людей?
— Много. Пять рука и еще два рука.
— Если Сидамо поможет забрать белых людей, я отдам им дом вождя Дасанеч.
— Масса Юджин очень щедрый. Сидамо помочь.
Переговоры был завершены к обоюдному удовольствию. Ашенафи загрузил ружья в «муравей», скрючился под правым сиденьем и отбыл. Лишь только за трелевочником закрылись ворота, из донжона выбежала Ольга.
— Женька, давай скорее, там терминал орет, надрывается.
Уже на бегу Женя подумал: «Вот молодец, не полезла при эфиопе, дождалась момента!».
Терминал действительно блажил, пиликая громко и с надрывом. Но едва Женя переступил порог операторской, затих. На экране планшета мигала надпись.
Стимулирующая поставка за присоединение монокластера.
Пулеметы ПКМ, доступно 2 шт.
Подтвердите ввод.
Женя от избытка чувств попал по клавише только с третьего раза. Пулей вылетел из операторской, не забыв, правда закрыть за собой дверь, и гаркнул в окно, выходящее во двор:
— Касаткин, бросай все и чеши сюда! Григорьева возьми!
Через полминуты с дробным топотом капитан и старший сержант влетели в комнату.
— Что случилось? Капитан на бегу успел расстегнуть кобуру и держал руку на рукояти своего «вальтера», готовый мгновенно открыть стрельбу.
— Успокойся, Петрович, не тревожь пушку. Никто не напал.
— А что так орал?
Касаткин, успокаиваясь, застегнул кобуру. В это время в операторской бумкнуло и лязгнуло.
— Иди, погляди на причину.
Через несколько секунд форт содрогнулся от вопля капитана разведки.
— Пипец вам, зусулы! Всех положим, гады!
Стоило Жене вновь оказаться во дворе форта, как на него из какого-то темного угла выскочила правозащитница. Придвинулась, колыхнула монументальными формами. Сегодня косметики на породистом лице уже не было, и были отчетливо заметны все признаки увядания былой красы. Дама пронзила главу анклава взглядом и сурово спросила:
— Евгений Михайлович, до меня дошла информация, что вы собираетесь воевать с эфиопами.
— Гретта Алексеевна, для начала здравствуйте.
— Не уходите от вопроса. Вы собираетесь воевать?
— То есть вы не собираетесь в отношении меня соблюдать элементарные правила вежливости?
— В отношении вас, — правозащитница уничтожающе глянула на Женю, — я еще не составила своего мнения. Так что вы можете ответить на мой вопрос?
— Насколько я знаю, это эфиопы собираются воевать с нами.
— Это софистика. Вы собираетесь убивать людей. Это недопустимо и противозаконно.
— Гретта Алексеевна, скажите пожалуйста, вы общались, скажем, с Лоттой Циммер, с Екатериной Подольской? Они вам могут много рассказать о манерах поведения местных негров.
— Не смейте так их называть!
Дама аж взвизгнула.
— Это неполиткорректно! Это — афро… африканцы.
— А вы не скажете, случайно, как называется материк, на котором мы с вами сейчас находимся?
Женя не удержался от ехидства.
— Сдается мне, это уж никак не Африка. И даже не Америка.
— Все равно. Вы пытаетесь дискриминировать людей по цвету кожи. Во все времена белые люди притесняли, угнетали и эксплуатировали коренное население Африки и теперь они обязаны возместить причиненный ущерб.
— Гретта Алексеевна, вы не ответили на мой вопрос. Так вы общались с этими женщинами?
— Мне это ни к чему. Я прекрасно вижу, что здесь происходит, и беззакония я не допущу. А вы сами? Что вы творите? Вы торгуете людьми!
— Совершенно верно. Вот, например, вчера я купил вас. Обменял на трех эфиопских женщин, одного эфиопского ребенка и две эфиопские хижины.
Правозащитница пошла красными пятнами. От возмущения аж задохнулась. А пока она, выпучив глаза, хватала ртом воздух, Женя спокойно говорил:
— Торговать людьми — это продавать их. Я же, напротив, выкупаю их из рабства.
— Это ничего не меняет! Люди не должны быть предметом купли-продажи!
— То есть вы считаете, что они должны умереть в рабстве у эфиопов? Кстати, если бы я вас вчера не купил, вы сейчас были бы рабыней. Вас заставляли бы работать, причем физически и тяжело. И любой эфиопский мальчишка имел бы полное право залезть вам под юбку, а то и загнуть креветкой у ближайшей сосны.
— Не передергивайте! То, что вы делаете, это незаконно!
Женю утомил этот бесплодный разговор. Пора было поставить тетку на место.
— А какой закон вы сейчас защищаете? Законы устанавливаются государством. Этот форт не является частью какого-то государства. Это — небольшое поселение, в котором живут неполных три десятка людей. Эти люди, по их общему решению, предоставили мне право распоряжаться. Так что здесь власть и государство — это я. И я устанавливаю здесь законы, согласно элементарному здравому смыслу и правилам выживания во враждебном окружении. В данной ситуации каждый член общества обязан работать на общее благо. И вас, Гретта Алексеевна, это тоже касается.
