– У меня в горле ком. Давай. Залезь мне в рот язычком поглубже – и протолкни его! А затем опустись ниже, расстегни ремень на моих штанах… я хочу, чтобы ты все сделала сама! Сначала поработаешь ротиком. А вечером придешь куда скажу и там…
– Греджерс! Дритт! Я не лягу под тебя!
– Тогда кобыла Джоранн умрет!
– Не называй ее кобылой!
– Я буду называть эту рыжую шлюху как захочу! И вы обе будете делать то, что я захочу! И когда захочу! У меня ком в горле! Ты в каждом моем сне! Каждую ночь я вижу во сне твои дрожащие потные сиськи над своим лицом… ты стонешь… тебе хорошо… Куда лучше, чем в том сарае, где ты лизалась с рыжей шлюхой.
– Ты подглядывал?! Дритсек!
– Следи за словами! И выводи уже моего скакуна из стойла. У меня ком в горле…
Поморщившись от очередного «ком в горле», я подался чуть в сторону, упершись в окно плечом и высунув наружу руку. Коротко дернул. Раздался булькающий вскрик, заскрипели попавшие под лезвие ножа кости. Дернув запястьем, рывком расширил рану. Мне в руку впились чужие пальцы, но хватка уже потеряла силу. Через секунду умирающий сполз по стене и нож пришлось выдернуть. Втянув покрасневшую от крови руку обратно, выглянул в окно, лениво скользнул взглядом по замершей женской фигуре, оценив и запомнив короткую стрижку, волевое обветренное лицо, крепкие руки, невысокий рост.
– Помог ему с комом в горле – пояснил я, вытирая нож о футболку – Опять придется одежду покупать…
– Дритт… ты убил его… ты ему глотку перепахал ножом… а я обделалась…
– Боишься крови? – лениво спросил я.
– Слишком неожиданно… мы разговаривем… и тут в его горло вонзается нож…
– Ты кто?
– А ты кто?! Сука! Ты кто?!
– Я Оди. Сыроед. Гощу тут у вас… что ты собираешься делать с трупом?
– А? Я?
Было видно, что незнакомка умеет и любит принимать решения. И умеет действовать. Это промедление – из-за охватившего ее шока. И ее можно понять – любой неподготовленный к подобным ситуациям человек впадет ненадолго в ступор, когда собеседнику вдруг перережут глотку.
– Тело надо спрятать – напомнил-предложил я – Закопай труп.
– Что?
– Труп закопай – повторил я – Имя как?
– Нанна… я Нанна…
– А Джоранн?
– Моя девушка. Моя жена.
– Угу… труп есть чем закопать?
– Вот дерьмо… дритт! Дритт! Опять сучий труп!
– Закопаешь или нет?
– Да! Да! Сука! Дело уже привычное!
Упав на колени, она сбросила с плеч небольшой рюкзак. Выдернула из лямки короткую лопатку и принялась за дело, начав с умелой нарезки зеленого дерна, срезая его большими квадратами и откладывая в сторону. Кем бы она не была – копать она умеет.
– Не первый труп закапываешь?
– Ты кто такой, дритсек? Что за гребаный Оди? Чужак? На бродоса не похож. С Тропы явился?
– Ты копай быстрее – хмыкнул я, устраиваясь у окна поудобней – И рассказывай.
– Что рассказывать?
– Он тебя шантажировал. Судя по всему – увидел, как рыжая шлюха-кобыла Джоранн случайно убила кого-то вилами. А ты наверняка труп спрятала – раз говоришь, что дело для тебя уже привычное. Так?
– Не называй ее шлюхой!
– Рассказывай – уже жестче велел я – И посмотрим как разобраться с этим дерьмом.
– Смысл?! Я занимаюсь пустым делом! Нет смысла прятать труп! Греджерс не мог не рассказать все жирному Сьюгу. А Сьюг… та еще сучья мразь… Своего не упустит…
– Начни сказку с начала – поморщился я – И что у тебя в той фляжке?
– Адское пойло на травах. Пробирает. Греет.
– Хлебни сама. И дай мне чуток.
– Че тут у нас? – шумно задышал мне в спину Рэк – О… пахнет горлодером… о… чьи дохлые ноги под окном, командир? Че за уродливая сукка с лопатой?
– Заткнись, дритсек! Урод! Сука! Мразь! Дритт! – ее наконец-то прорвало.
– Закройте пасти! – велел я – И хлебни уже из фляги! Давай! Вот так… еще хлебни… теперь флягу мне. Хорошо. А сама – копай! Мы бы помогли… но карантин…
– Да поняла я уже. Сука!
– Дашь хлебнуть, командир? – орк жадно сглотнул слюну.
Кивнув, я сделал пару глотков и передал ему флягу, после чего снова выглянул за окно, оценил быстро растущую яму и напомнил:
– Где моя долбанная сказка? С чего все началось? И начни с себя и с Джоранн.
– Да на кой тебе? Нам все одно конец… Не дергайся – я возьму вину на себя. Без Джоранн мне все равно не жить. Так что можешь нож мне скинуть.
– Рассказывай. И копай.
– Сука любовь – неожиданно выдала с громким вздохом коренастая бабенка и с яростью вонзила лезвие лопаты в обнаженную почву – Сука любовь!
После столь бодрого начала последовала очередная вполне ожидаемая история про могучую любовь двух боевых дев. Любовь вполне плотскую, горячую, на зависть многим. Сильнее всех завидовали и ненавидели мужики.
Женщин и девушек в Светлом Плесе хватало. То ли система бдила, следя, чтобы «каждой твари по паре», но соотношение мужского и женского пола было примерно пятьдесят на пятьдесят. Система учла почти все. Именно что почти – ей совсем не были учтены сексуальные предпочтения некоторых «рожденных» добросов.
Нанна и Джоранн – яркое тому свидетельство. Девушки любящие девушек. И относящиеся к мужикам как к странному и явно неудачному эксперименту Матери – ничуть не притягательному в сексуальном плане.
Главная же проблема заключалась в красоте.
Нанна ей не блистала – невысокая, плотно сбитая, с узким тазом и по-мужски широкими плечами, коротко стриженная, вечно сутулая, со с взглядом исподлобья… нет, она никак не блистала красотой. Выделялся разве что ее рот – необычно чувственный, прекрасно очерченный, влажный даже на взгляд и кажущийся чисто случайно пришлепнутый к этому ничем не примечательному лицу. Если щедро плеснуть в лицо Нанны пригоршней косметики – может и получится что-то более-менее. А так… мужик…
А вот Джоранн… ее иначе как кобылой не называли. Длинноногая, рыжеволосая, с белой мраморной кожей, яркими и большими серыми глазами, в талии ладонями обхватишь, задница любого с ума сведет, грудь не спрятать под любой одеждой. Взгляд томный, губки алые, легко смущается и очень мягка по характеру…
Короче – трахнуть Джоранн мечтал даже самый последний седовласый женатик, чья мошонка давно и бесповоротна была зажата в стальной ладони супружницы. Две три мужиков перевидала во сне обнаженную рыжую кобылку, что вытворяла с ними такое…
Но дальше влажных мечтаний дело не пошло.
Джоранн испытывала к мужикам нескрываемое отвращение. Общаться – общалась. На расстоянии хорошо вытянутого выражения «не подходи ближе, дритсек», само собой непроизносимого в слух, но явственно ощущаемого любым обладателем мясного прута. Подкатывать к первой красавицы селения пытались многие. Подкатывали по-разному, но итог был одинаков для всех –
