– О, хорошо. Хотя мы уже выслушиваем других, верных слуг. – Он небрежным жестом указал туда, где стояли, выстроившись наподобие дуги, Махмаль Шанта, Файлех Ракан и Пашла Менкарак. Кратчайшая пауза после «других», легчайшее повышение тона на «верных». Это было проделано с мастерским изяществом, и Арчет увидела, что придворные прячут улыбки. – Похоже, есть некоторые разногласия по поводу того, как разрешилась ситуация в Хангсете. Кажется, ты перешла границы дозволенного?
Шанта бросил на нее виноватый взгляд. Арчет уже догадалась, как все вышло. Менкарак всю обратную дорогу бушевал, просто лопался от ярости с того момента, когда проснулся в лагере в Хангсете и обнаружил, что Арчет провела ночь с пользой, не озаботившись получить у него одобрение своих действий.
– Насколько я поняла, мой повелитель, экспедиция была передана под мое исключительное командование.
– В рамках Священного Откровения! – прорычал Менкарак. – Которому подчинены все мирские правила. «Нет такого света, коий затмил бы сияние истины, и слуги истины не должны в этом сомневаться».
– Да ты дрых без задних ног, – парировала Арчет.
– А ты бродила в ночи в компании колдуньи-неверной.
Джирал откинулся на спинку трона и опять оскалил зубы.
– Это правда? Она колдунья?
Арчет вдохнула, выдержала паузу, выдохнула. Попыталась изобразить спокойствие и уверенность в себе.
– Женщина по имени Элит действительно считает себя колдуньей. Но ее заявления, по меньшей мере, подозрительны. Я не думаю, что она в своем уме. Она и ее семья сильно пострадали во время войны, ее вынуди… она стала подданной Империи в очень трудных обстоятельствах. Потеряла почти всех родных. Я бы сказала, она наполовину сошла с ума от скорби еще до того, как случился налет. Возможно, увиденное при атаке на Хангсет подтолкнуло ее к концу этого пути.
Менкарак взорвался.
– Хватит! Она неверная, северянка, поклоняюща – яся камням, которая не приняла истинную веру, когда ей по-дружески протянули руку Откровения, и она упорно цеплялась за свои суеверия, пребывая глубоко в пределах нашей территории. Улики говорят сами за себя – она даже сорвала картаг с одежды, чтобы ослепить верных, среди которых обитает. Она погрязла в обмане.
– Так-так, Арчет, это преступление, – тоном здравомыслящего человека сказал Джирал. – А преступления обычно совершают те, у кого есть преступные наклонности. Ты уверена, что женщина не связана с рейдом?
Арчет поколебалась.
– Нет доказательств, свидетельствующих о прямой взаимосвязи.
– И все же присутствующий здесь Пашла Менкарак утверждает, что ты уговорила ее исполнить какой-то нелепый ритуал на утесе над городом.
– Что ж… – Она изобразила холодное презрение. – Его святейшество не сопровождал нас, когда мы отправились к утесу, повелитель. Поэтому мне сложно понять, откуда ему известно, что там происходило. Возможно, у него слишком богатое воображение.
– Ты, шлюха черненая!
И мир вокруг нее на миг покачнулся на невидимой оси. Кринзанц лениво тек по венам, что-то гулко стучало внутри, требуя снять напряжение. Ее пальцы дрогнули. Она будто уже ощущала в руках свои ножи.
Но вдруг советница императора услышала шелестящий шепот придворных, увидела, как удивленно моргнул изысканный Джирал, и поняла – Менкарак перегнул палку. Поняла, что непостижимым образом выиграла в ритуальной схватке, на которую хотел поглядеть император.
Пришел черед решающего удара.
– Еще я ума не приложу, – продолжила Арчет ровным голосом, – где его святейшество учился придворным манерам. Неужели, мой повелитель, вы позволите так оскорбить меня и память о моем народе в том самом тронном зале, который кириаты помогли построить?
Справа от трона из толпы выбрался пожилой надзиратель, подошел к Менкараку и взял за руку, но его святейшество сердито отмахнулся от собрата, хоть тот и был старше.
– Эта женщина… – начал он.
Джирал решил, что на сегодня хватит.
– Эта женщина – ценный придворный советник, – ответил император ледяным голосом. – А ты только что оклеветал ее таким образом, что придется держать ответ перед магистратом. У тебя превосходные рекомендации, Пашла Менкарак, но ты меня разочаровываешь. Думаю, тебе лучше удалиться.
В какой-то безумный момент показалось, что Менкарак может поступить вопреки приказу императора. Арчет, зорко наблюдая, увидела в глазах надзирателя признаки того, что лодка его самосохранения была пришвартована не очень хорошо. Она вспомнила, что сказал Шанта на горе, с которой они смотрели на Хангсет: «Говорят, из религиозных училищ теперь выходят люди совершенно иной породы. Вера тверже некуда». Интересно, стремление к мученичеству в них тоже вкладывали? В былые времена Откровение затрагивало эту тему, а нынче она подзабылась.
Пожилой надзиратель что-то горячо зашептал на ухо собрату, и его пальцы с упорством когтей впились в руку Менкарака чуть выше локтя. Арчет увидела, как опасный момент миновал, и открытое неповиновение в глазах Менкарака погасло, словно залитый водой костер. Молодой надзиратель встал на одно колено – наверное, к этому его побудила железная хватка собрата. Он опустил голову.
– Примите мои глубочайшие извинения, ваше величество. – Менкарак не то чтобы говорил сквозь зубы, но его голос звучал хрипло, будто надзирателю не хватало дыхания. Арчет с удивлением ощутила всплеск товарищеских чувств к этому человеку. Она отлично знала, каким испачканным и вымазанным грязью он себя чувствует, стоя так, на одном колене, и выталкивая из себя эти слова. – Если мое рвение в служении Откровению каким-либо образом оскорбило вас, прошу проявить снисходительность к моей неучтивости.
Джирал сыграл свою роль до конца. Он подался вперед и с царственным видом потер подбородок, размышляя. Принял суровый вид.
– Видишь ли, Менкарак, не я должен выказывать тебе снисхождение. – Грубая ложь – в тронном зале любое нарушение приличий было прямым оскорблением императора, даже если он при этом не присутствовал. – Ведь твои оскорбительные комментарии, как-никак, высказаны в адрес моей советницы. Возможно, стоит выразить смирение перед нею.
Придворные по всему залу опять сдавленно ахнули. Пожилой надзиратель растерялся. Менкарак в изумлении поднял голову. Джирал тянул момент, как долгую ноту на горне, виртуозной игрой на котором он славился. Тянул, растягивал…
А потом оборвал.
– Впрочем, необязательно. Полагаю, это была бы крайняя мера. Вероятно, тебе лучше удалиться туда, где присутствие твоей несговорчивой персоны никого не оскорбит. – Джирал кивнул пожилому надзирателю и прибавил более жестким тоном: – Уберите его с глаз моих.
Надзиратель подчинился с радостью. Он почти насильно заставил Пашлу Менкарака встать, а потом, не переставая кланяться, оба удалились к дверям в дальнем конце зала. Джирал проследил за ними взглядом, затем поднялся без лишних церемоний – его отец любил понемногу нарушать протокол, сбивая придворных с толку, – и повысил голос, чтобы его услышали все собравшиеся.
– Оставьте нас. Я буду говорить с Арчет Индаманинармал наедине.
Через минуту или меньше в зале никого не осталось. Один или двое задержались, бросая любопытные взгляды на трон; среди придворных были те, чья роль во дворце отнюдь не сводилась к синекуре, но за годы
