Влад ласково потёрся носом об ее висок. Милолика дернулась, как от удара током.
И яркий всплеск ее возбуждения отозвался внутри горячей волной похоти вперемешку с ледяным ужасом.
— Брат, не надо…
— Ого, я еще пока брат! Чудесно! Нет. Рус — надо. Потому что ты свой шанс просрал.
Не один раз — много! Ломал ее под себя. лгал. соблазнял… На двух стульях решил посидеть. да?! Бедная моя девочка…
А Руслана трясло от невозможности возразить. И от звенящего, режущего на части желания сорвать с горла удавку и набросить ее на само время, чтобы развернуть его вспять. Только бы не допустить этой грязной правды.
— Выйди, Рус, — неожиданно спокойно и четко произнес Влад. Милолика в его руках дышала тяжело и часто. Цеплялась тоненькими пальчиками за жилистое предплечье и дрожала, — Она не твоя больше.
И так же четко и ясно стало у него в голове. Как будто переключатель щелкнул и хлещущие через край эмоции осели горькой пеной на самое дно души. Потерять за один день сразу двух дорогих ему людей — это слишком больно. Лучше бы Демидова дала ему сойти с ума.
— Не моя, — тупо повторил за братом. Еще один взгляд на стонущую Милолику, потом опять на Влада. Сейчас самое время развернуться и выйти, но…
— Она никогда не была моей. Да, ты прав — свой шанс я просрал. И я уйду. Потому что… люблю ее.
Зарычал братишка. Не ожидал такого выпада. А он и сам не ждал, что с губ сорвутся именно эти слова. От которых так трусливо отворачивался, отталкивал, только потому, что не считал это реальным вообще. Глупая, невозможна сказка — влюбиться первый раз не юным восторженным мальчишкой, а взрослым мужчиной… Но какой смысл теперь молчать? Терять ему было больше нечего.
— Люблю ее, — повторил, пробуя на вкус такие новые для него слова, — Но заруби себе на носу вот что. Если ты хоть чем-то обидишь ее, или на одно долбанное мгновение вдруг сравнишь или посмотришь на нее, как на другую — я тебя найду.
Найду и за шиворот отволоку к Демидовой. Сделаю так, чтобы ты ползал перед ней на брюхе, умоляя провести Обряд. А потом лично сдам твою тушу в ближайший хоспис, догнивать остаток своей никчемной жизни. А Милолика, сама! Сама выберет себе того, с кем захочет остаться рядом. Запомни это… братишка. А теперь давай. Ставь метку. И чтобы в твоих глазах я видел только ее — Милолику, и никого больше! Ну?!
Влад бледнел с каждым сказанным словом. Стискивал зубы, пытаясь сохранить на морде уверенность, но не мог.
— Какая же ты… сволочь! — выдохнул он. Не отрывая взгляда медленно склонил голову к беззащитной шее и… Поцеловал. А потом бережно уложил девушку на покрывала. Подхватил с пола брошенную рубашку и двумя резкими рывками натянул черную ткань на плечи.
— Только попробуй не развестись. — процедил сквозь зубы. А в глазах ни крошки былого возбуждения, одна глухая тоска. Руслан забыл, как дышать, когда Влад шеп мимо. И только хлопок сломанной двери вывел из ступора.
Не помня себя, он бросился вперед. В одну секунду все, что было до это, стало не важным. Изрезанные наручниками запястья горели, в затылке простреливало и ныло, но горчащая безысходность и пустота внутри таяла, как туман под солнцем.
— Сладкая моя, — шептал, прижимая к себе томно вздыхающую девочку, — нежная…
Ладони жадно скользили по молочной коже. Стирали ненавистный запах другого мужчины. Плевать на сломанную дверь, да хоть армагедон, его больше ничто не остановит. И, не тратя больше драгоценного времени, Руслан укусил. Быстро и глубоко вгоняя клыки под кожу, и забирая себе то, что почти потерял.
Наверное, Милолика кричала. Руслан не слышал. Потому что его просто вышвырнуло из этой реальности куда-то за пределы времени и пространства. И бесконечное множество золотых, ярких нитей прошила сознание насквозь, приковывая его и зверя к избранной ими двумя женщине.
Урча, как дикое животное, он слизывал капли проступившей крови, и через вспышки болезненного удовольствия рвал на себе одежду. Кровь в венах пропала, вместо нее появился жидкий огонь и невозможная, иссушающая тяга стать со своей парой одним целым.
— Посмотр-р-ри… Посмотри на меня…
Шептал, как заведенный. Ловил ее руки, целовал ладошки и прижимал их к своим щекам. В паху сводило от болезненного желания. Уже полностью голый, он распластал под собой девочку. Толкался между насквозь мокрых бедер, пьянея от хмельного запаха ее возбуждения, но через силу заставлял себя ждать.
— Милолика, Милолика…
Какое же у нее имя чудное. Нежное, как она вся.
Девушка тихонько застонала. И вдруг распахнула глаза. Зрачок во всю радужку, а на дне ни одного желтого всполоха. Нет ее волчицы, будто и не было, но как же на это плевать! Руслан бережно повел пальцами по залитой румянцем скуле.
— Я люблю тебя, — прошептал под аккомпанимент ее требовательных вздохов, — Люблю…
В полном желания взгляде мелькнула тень. Но ждать дальше он просто не мог.
Вибрирующий рык сотряс тело, и Руслан впился в приоткрытые губы, одновременно с этим топкаясь вперед.
И если бы не боль, кончил бы от нескольких движений. Как перевозбужденный до предела подросток в свой самый первый раз. Но глухая резь в затылке и запястьях обернулась спасительной ниточкой, за которую он цеплялся, исследуя желанную и стонущую от его толчков женщину.
Все еще до невозможности узкую, стройную и с прекрасной, слегка потяжелевшей грудью. Которая когда-то была полной молока… Коротко застонав, Руслан скользнул вниз, накрывая губами возбужденный сосок.
Да, он помнил этот запах. Тоненькую нотку, идеально гармонирующую с ее роскошным ароматом. Каждый раз заводился до предела. Млел от мысли, что однажды попробует его на вкус. Не успел.
— М-м-м, — выгнулась под ним Милолика. Вскинула бедра, сама впуская до упора.
Бархатная теснота вокруг члена сжалась еще крепче. Раз, другой… Нет! Только не сейчас!
Это было почти невозможно, но Руслан смог выпустить изо рта сладкую горошину.
Только для того, чтобы опять утонуть в поцелуе. Движения стали отрывистыми, глубокими. Разрядка приближалась с каждым вдохом, он весь горел, не пытаясь больше сопротивляться ни себе, ни ей.
Жадные ласки сделались совершенно хаотичными, он вжимался в нее всем телом, чувствуя, как в паху немеет
