Другие волки не спешили убегать. По одному подходили к альфе, обменивались с вожаком взглядами, а потом, с его молчаливого одобрения тянулись к детёнышу.
Мордочка и спинка волчонка стала мокрой от влажных волчьих поцелуев. Ее рукам тоже доставалось, но намного реже. Но даже просто обнюхивание уже много значило. Те, кто это делал, признавали ее и выбор вожака. И пусть это даже не половина, а треть от собравшихся, но старт неплохой. Определенно.
Церемония «волчьего» знакомства длилась полчаса. А потом альфа ещё раз коротко взвыл, ткнулся носом ей под шею, и бросился вбок, уводя Стаю в чашу леса. Малыши бежали в окружении волчьих нянек. Кажется, Олежка был впереди…
Ее мальчик…
— С Вашим сыном все будет в порядке, — к ней подошёл Дмитрий. Он и Мария, его жена, тоже тут были. А ещё две дочки, которые скрылись между деревьев. — Первый раз это трудно, но детей охраняют хорошо.
— Спасибо, Дмитрий, — Милолика поднялась на ноги. Стараясь ненароком не коснуться мужчины. Мария сейчас просто лучилась ревностью, хотя и старалась улыбаться. К ним подошли ещё несколько полукровок. Одну из них Милолика знала.
Даяна работала тут, в Озерках. Профессиональный садовник, именно в ее мини магазинчике Милолика приобрела подкормку для фиалок.
— Мне тоже было непривычно отпускать сына, — мягко заметила она, — но там ему хорошо. Вы останетесь с нами отметить очередное новолуние?
Конечно, она останется. Потому что такие же, как она примут легче и быстрее, и очень хочется послушать, как поет под луной Охота. Любоваться небольшим костерок и наслаждаться спокойствием ночного леса. Светлое, из-за белых ночей, небо было совершенно безоблачным, спокойным и глубоким. И ей тоже было хорошо. Только бы вернуть волчицу… Но как?
* * *Они появились спустя два часа. Огромный, светло-серый волк и маленький волчонок, который упорно волок за собой тушку птицы. Куропатки, наверное.
Недалеко послышалось тяфканье малышей. Некоторые дети возвращались к своим родителям или вместе с ними. Альфа прямым ходом направился к ней.
Ткнулся влажной мордой в протянутые руки, шумно обнюхал и блаженно прищурил глаза. Большой ревнивый Пушистик. Олежка подтянул лёгкую тушку к ее ногам и победно завыл. Первая добыча!
— Мой маленький охотник… — волчонок насторожил уши. Положил большую лапку на куропатку и гордо выпятил грудь.
А Стая продолжала бегать где-то в лесу, постепенно разбиваясь на парочки. И Руслан тоже пришел к ней. Бодал лбом в ноги, подталкивая в сторону просеки, где ждал автомобиль. Им пора было возвращаться.
Олежка обернулся, как только за ним хлопнула дверь машины. Милолика его сразу в одеяло укутала. Смеясь и всплескивая ручонками, малыш рассказал про свою первую охоту. Но заснул на полуслове, угревшись в ее руках. Большой серый волк сидел рядом, привалившись к ноге. Терся мордой о колени, оставляя на темных брюках крохотные светлые шерстинки. иногда обнюхивал Олежку и тихонько рычал.
Они так и появились в коттедже — она со спящим мальчиком и рядом зверь, несущий в зубах куропатку. Охрана приветствовала их склоненными головами.
Новая комната уже ждала их. На третьем этаже, как положено вожаку и его признанной паре. Волк нетерпеливо толкал ее вперед. Полнолуние — не только время охоты… И не важно, что еще сегодня утром, в душе, она задыхалась от его ласк и кусала губы, пытаясь удержать стоны. Сегодняшний остаток ночи пройдет жарко.
Когда Милолика укладывала ребенка в новую кроватку, то еще пыталась сдержать дрожь предвкушения. В самом деле уже ведь не в новинку… И все равно каждый раз как первый. Горячо, дико, жарко. Он выжимал из нее все и отдавал столько же.
Мог быть убийственно нежен и одновременно нетерпелив. С ним не оставалось глупых мыслей — а достаточно ли эротичны ее стоны или уместны ласки. Красиво ли в данный момент лицо, и возбуждающе ли смотрится новое белье.
Думать об этом не получалось, потому что она растворялась в том урагане эмоций, что будил в ней этот мужчина. Ее мужчина…
Когда она вышла из детской, Руслан уже ждал. Обнаженный, красивый.
Желтоглазый. Стоял посреди комнаты не стесняясь демонстрировать собственные желания. Милолика облизнула пересохшие губы, и первая двинулась навстречу. От возрастающего волнения слабели ноги, и пальцы едва справлялись с пуговицами на рубашке. Шаг, еще шаг…
На кровати она оказалась быстрее, чем сердце ударило хотя бы раз. Три неспасенные ей пуговицы стукнулись обо что-то твердое и упали на ковролин.
Рык удовольствия рассыпался по коже крохотными искристыми молниями. Да, она тоже готовилась. И уже знала, как сильно ему нравится тонкое кружево цвета слоновой кости.
— Руслан, — потянулась к нему, не стыдясь просить ласки. Потому что это тоже нравилось. Им обоим. Мужчина вздрогнул. Горячие широкие ладони нежно сжали чувствительную грудь. Это было как первый аккорд, преддверие обжигающей мелодии наслаждения, где их стоны сплетались в один бесконечно гармоничный дуэт.
Музыкальные пальцы пробежались по телу, настраивая. подготавливая ее к рождению новой песни. Нырнули в растрепавшиеся волосы, освобождая их от плена заколки, и так же быстро скользнули вниз, пробираясь под кружево трусиков…
— Милолика…
Стон и рычание вырвали из груди ее имя. Она там гладенькая вся. Только нежная и мягкая плоть, влажная от нарастающего желания. Руслан хотел ее всякую. В кружевном белье или растянутой, старой майке — одежда была лишь оберткой. Но эта открытость и беззащитность сводила с ума. Будила в нем какие-то совершенно дикие, животные инстинкты.
И сейчас он просто умирал от желания клыками и пальцами оставлять на ее теле свои метки, чтобы потом зализывать их, как зверь, совершенно пьянея от вкуса молочно-сливочной кожи. Хотел запятнать своим запахом, проникнуть в каждую клеточку, чтобы стать одним целым. Взять ее столько раз, чтобы потом просто упасть, физически не имея возможности двигаться. Полнолуние отключало способность соображать и сдерживаться. И если бы у них до сих пор ничего не было, то сегодня он бы точно притащился к ней. Волком скребся в дверь, тоскливым воем призывая собственную самку. Истинную пару, без которой мир вокруг терял краски и день превращался в ночь. темную и бесконечную.
Но сейчас он целовал мягкие, раскрытые для него губы. Собирал с них стоны, и делил одно дыхание на
