— Ты наказана, Джулия Эмбер Флинн! Подумай о своем поведении по пути домой! — зарычал папа и ударил по газам, выруливая на дорогу.
Мокрая и злая Джулия осталась в серых клубах дорожной пыли. Вот оно, воспитание детей по-Техасски.
До дома мы с папой добрались в полной тишине. Лишь припарковав на стоянке машину, он уткнулся носом в руль и устало спросил:
— Мери, котенок, а ты что думаешь по поводу лагеря?
— Думаю, что если ты принял такое решение, то значит, взвесил все «за» и «против» несколько раз. И по всей видимости вышло, что объединение пойдет лагерю только на пользу, — честно высказалась я. Папа кивнул мне с благодарностью, поскольку знал, что если бы я была не согласна с ним, то подобно Джулии ушла, хлопнув дверью.
Потом папа в сомнении помолчал и поднял на меня немного растерянный взгляд.
— А что с сестрой? Я не перегнул? — медленно уточнил он, — Наказал ее, будто нерадивого ребенка.
Вот здесь я задумчиво пожала плечами:
— Прости папочка, у меня нет опыта воспитания детей за двадцать с плюсом лет, — постаралась перевести все в шутку, ведь видела по расстроенному взгляду своего родителя, что он сильно раскаивается из-за того, что не сдержался, — Джулия большая девочка, она обязательно остынет по дороге домой и все поймет.
Мне действительно сложно судить папу и что-то советовать ему в этой ситуации. Оба хороши! И у одного, и у второй по венам текла не кровь, а огненная лава. Да, и после драки кулаками не машут, глупо это.
— Хорошо бы, — неуверенно улыбнулся папа, — Ты завтра поедешь со мной на ранчо к О'Доннелам?
— Честно говоря, мне ужасно любопытно взглянуть на это диковинное ранчо, но я поддержу Джулию с ее протестом. Прости папа, в другой раз обязательно! — клятвенно пообещала я отцу, — Как только Джулия остынет, наведаюсь в гости к лошадкам.
Я уже хотела выскочить из машины, как папа лукаво посмотрел на меня и добавил:
— Хит тоже приложил к этому руку.
Я приросла к сидению намертво.
— Ого! — удивленно воскликнула я, — И как же?
— А вот это ты у него спроси! — отрезал папа и вышел из машины.
Вот в этом весь мой отец! Интриган каких еще поискать! Наверное, на этой почве он и спелся с Таккером и О'Доннелами. Хороши красавцы, как на подбор!
Папа ушел, а я осталась в салоне дожидаться возвращения сестры. Нам просто необходимо поговорить с ней откровенно впервые за пятнадцать лет. Она злится на меня, а я не понимаю за что. Можно было бы и дальше откладывать наши детские обиды в долгий ящик, но это неправильно, да и нутром я чувствовала, что пришло время поговорить обо всем на чистоту.
Джулия вернулась домой минут через тридцать. Пыльная, включенная, уставшая, измученная и разочарованная во всем белом свете. Но больше не злая. Наверное, банально сил на злость не хватало.
— Джули! — выскочила я из машины, преграждая ей дорогу. Сестра окинула меня мрачным взглядом и, не желая связываться, обошла по дуге, — Нам надо поговорить! Джули, я так тебя люблю, но не понимаю, за что ты меня ненавидишь. Это причиняет мне боль!
Я крепко стиснула кулачок, прижимая его к груди, и в раскаянии посмотрела на Джулию, уповая на снисхождение с ее стороны. Может, я бросала слишком громкие слова, но мне необходимо было достучаться до сестры любым способом.
— Мне все равно, Мери! Плевать на тебя и на папу! Вам без меня было бы лучше! — запела она песнь пятилетней обиженной девочки.
— Не говори глупости! Ты моя единственная младшая сестренка, я за тебя горой! Как в детстве, вдвоем против всего мира! — в сердцах воскликнула я, хотя уже и не помнила, когда мы были с ней единым целым, — И не мели чепуху! Папа без тебя и дня прожить не сможет. Я постоянно уезжаю и исчезаю из его жизни на целый год, а ты всегда рядом! Ты лучик солнца в его темном царстве!
— И все равно, без меня было бы лучше! — упорно настаивала на своем Джулия, едва ли не плача.
А я решила пойти ва-банк. Сделала шаг в ее сторону и заключила этого всклоченного воробья в свои объятия. Плотину слез прорвало. Моя обычно всегда сильная сестра безутешно всхлипывала, растирала по пыльному лицу горькие слезы, а я ласково гладила ее по спине.
— Джулия, ну почему ты на меня обижаешься? — тихо прошептала я, когда плач сошел на нет. Джулия как партизан молчала, — Давай выясним наши отношения здесь и сейчас. Или станем друг другу не просто сестрами, а лучшими подругами, или вообще прекратим всякое общение!
Я рисковала во всех смыслах. Будто бродила по минному полю, никогда не знаешь, где рванет. Джулия могла вспылить с новой силой в любой момент, а я, наоборот, не готова была осуществить свою угрозу.
— Все из-за мамы! — окончательно раскисла сестренка, впадая в новую истерику.
— Мамы? — искренне удивилась я, совершенно не понимая, о чем идет речь.
— Я ее совсем-совсем не помню! А у тебя, Мери, было все! И мама, и папа! И счастливое детство с любящими родителями!
— Боже мой, Джулия! — ласково рассмеялась я, целуя ее в кончик красного распухшего носа, — Неужели ты думаешь, что твоя мама любила чужого ребенка сильнее собственного? Я не могу передать словами, как благодарна маме за то, что она нашла место в сердце еще для одного ребенка. Но Джули, от этого ее любовь к тебе меньше не стала!
Я посмотрела на взрослого заплаканного ребенка, с размазанной грязью на лице и содранными коленками.
— Джулс! Что с твоими коленками? — обеспокоенно воскликнула я.
— Упала, — совершенно несчастным голосом заявила сестра, — Упала, когда пыталась сломать указатель на лагерь О'Доннела!
— О, Боже! — вслух рассмеялась я, — Какой же ты ребенок, Джулия Эмбер Флинн!
Я потащила сестру к себе домой, обработала ее колени, а потом мы, не утруждая себя готовкой, перетащили из столовой оставшиеся после обеда вкусности и засели дома за старенький фотоальбом, хранящий наши детские снимки и воспоминания. Мы были крепкой и любящей семьей. Я, Джулия, папа и мама Диана, вот только жаль, что сестра ничего не помнила из нашего счастливого детства. И вдвойне жаль, что только спустя долгие годы, поведав друг другу свои детские переживания, нам удалось сломить воздвигнутую Джулией стену непонимания между нами. На самом деле, и стены-то никогда никакой не было, так, бурные фантазии обиженного ребенка.
На следующий день планы Джулии ничуть не изменились, она ни то что не желала ехать на конное ранчо, наоборот,
