— Все в порядке? — осведомился Эльдар. Лиза усмехнулась.
— Отлично, — ответила она. — Знаменский уже прислал официальный запрос о твоем местонахождении.
Вот как, сам Знаменский. Рудин действовал быстро.
— А ты что?
— Поговорила с ним по скайпу. Он остался доволен. Слушай, — Лиза сделала паузу и спросила: — Ты действительно отдашь мне клуб?
Эльдар хмыкнул, сворачивая с трассы к гостинице. На стоянке рядом почти не было машин, и он невольно этому обрадовался.
— Да, отдам, — сказал он. — Не забывай обновлять сеть. Каждое утро, в семь. И клуб твой.
Он не видел Лизу, но почему-то чувствовал, что она улыбается — довольно прищурив глаза, словно сытое животное.
Когда Катя открыла глаза и увидела светло-бежевые стены, задернутую цветастую штору на окне и маленькую лампу на прикроватном столике, то подумала, что каким-то образом провалилась в прошлое — почти в таком же простеньком гостиничном номере она с одноклассницами останавливалась во время школьной поездки в Питер. Потом пришла ломота в затылке, вязкая тошнота и ощущение падения в глубокий темный колодец — там на дне плескалась ледяная вода, и Катя продолжала лететь вниз, а вода отдалялась, и жажда, царапавшая горло, становилась все сильнее…
Сквозь очертания гостиничного номера проступили тени огромных деревьев, и Катя как-то отстраненно подумала: либо она научилась видеть сквозь стены, либо вчерашний эксперимент Рудина свел ее с ума.
— Тихо, Кать, тихо, — услышала она голос Эльдара откуда-то сбоку и едва не вскрикнула от радости. Эльдар был с ней, Эльдар был рядом, и значит можно надеяться, что все будет хорошо.
— Что со мной? — спросила Катя и не услышала своего голоса. Она провела ладонью по покрывалу, стараясь поймать руку Эльдара, но нашла только пустоту. Покрывало и кровать теряли плотность и объем, становились призрачными, способными растаять от дуновения ветра.
— Ты падаешь, — откликнулся Эльдар. — Рудин что-то успел с тобой сделать?
— Да, — промолвила Катя. — Он вчера ставил какую-то сеть…
Эльдар выругался — очень крепко и зло. Катя ощутила его пальцы на груди — он расстегивал ее рубашку. Вчера Рудин щедро смазал ожог какими-то мазями с запахом болотных трав, но сейчас боль вернулась, и Кате казалось, что с нее сдирают кожу.
А потом все ушло — и жгучая боль в груди, и ощущение падения. Гостиничный номер пропал, словно его и не было; Катя обнаружила, что стоит среди цветущего ромашкового луга. По бескрайнему синему куполу неба проплывали легкомысленные пряди облаков, ветер пах мятой и медом, и крупные пчелы, трудолюбиво перелетая с цветка на цветок, деловито гудели о том, что наступило лето. Откуда-то справа доносилось веселое журчание воды — Катя пошла на звук и обнаружила бойкий ручеек. Беспечный, свободный, он бежал куда-то вперед, и Катя видела, как текущая вода то встречала преграду в корнях трав и цветов, вскипая горстью крупных и мелких пузырей, то продолжала вольный бег, унося куда-то вперед лепестки ромашек, мелкий сор и травинки.
Немного помедлив, Катя побрела вдоль ручья — просто потому, что на душе было очень хорошо, когда она шла вот так, тихо, не торопясь и ни о чем не думая. Руки двигались словно бы по своей воле, срывая ромашки и сплетая венок, в точности такой же, как тот, который давным-давно унесла вода другого ручья в совсем других краях. Когда венок был готов, Катя водрузила его на голову, и ее словно мягко, но решительно толкнули в плечо: она увидела, что ромашковый луг остался далеко позади, а ручей превратился в небольшую речку — Катя стояла у тихого омута с поваленным в него замшелым деревом, возле которого скользило множество жучков, рассыпая рябь по воде.
Полностью обнаженная девушка в таком же венке, как у Кати, поднялась из воды совершенно бесшумно — только что ее не было, и вот она уже сидит на дереве и с испуганным интересом рассматривает Катю. Из воды так же тихо показалась вторая девушка, на первый взгляд сестра-близняшка первой, с такими же рыжими волосами до пояса, бледным темноглазым личиком и маленькой грудью. В венке на ее голове ромашек не было — только папоротник и кровавые брызги клевера.
Все, что случилось потом, уложилось буквально в несколько секунд — но за это время вторая девушка успела соблазнительно улыбнуться, Катя, ощутив какое-то сонное оцепенение, увидела жемчужную россыпь человеческих черепов и костей на дне омута, среди водорослей и ила, а с неба рухнул бурлящий огонь и вибрирующий низкий рев. По спине ударило тяжелой волной горячего ветра. Катя свалилась в траву, девушки, пронзительно заверещав от страха, исчезли в воде, мелкие лепестки пламени закудрявились, охватывая поваленное в воду дерево, а земля рядом с Катей задрожала.
Когда, наконец, стало тихо, жар исчез, а странный кислый запах перестал царапать ноздри, то Катя осмелилась поднять голову и осмотреться. Прямо над ней нависало огромное изжелта-белое брюхо, покрытое блестящей мелкой чешуей, а чуть поодаль Катя увидела распластавшийся на земле хвост, усеянный грязными крючьями шипов. Она даже испугаться не успела — нырнувшая под брюхо уродливая темная лапа с множеством когтистых мосластых пальцев осторожно подхватила ее за плечо и потащила по траве.
Довольно вздохнув, меречь плюхнулась на землю, отпустила Катю, и одна из голов опустилась на лапы и сонно прикрыла глаза, а вторая фыркнула, выпустив из ноздрей тонкие струйки пара. Сейчас, в своем подлинном виде, меречь производила действительно потрясающее впечатление. Катя смотрела на дракона, не в силах отвести взгляда, и в голове у нее было пусто, словно кто-то провел тряпкой по исписанной доске и стер все мысли, слова и эмоции. В эту минуту во всем мире были только уродливая громадина двуглавого ящера и Катя, маленькая, жалкая, перепуганная до икоты.
По телу меречи пробежала волна дрожи. Съежились раскинутые перепончатые крылья, жирный лоснящийся хвост в последний раз ударил по траве и растаял, правая голова куснула за шею левую, и обе растворились в туманном мареве. Вскоре от ящера не осталось и следа — Эльдар вздохнул и распластался по земле, блаженно раскинув руки. Катя бросилась к нему, упала рядом и, зажмурившись, уткнулась лбом ему в плечо.
— Я так тебе кричал…, - хрипло
