обществе.
И доктор смиренно поклонился графине Сандре.
— Вы правы, — серьезно сказал синьор Донати. — Графиня ди Пассано и в самом деле рождена под знаком Венеры.
— Чтобы это увидеть, не обязательно быть астрологом, — пробормотал доктор.
Графиня Сандра улыбнулась почти кротко.
— Кое-что вы объяснили, — признала она. — Хотя далеко не все. Но сначала скажите: вы и впрямь умышленно позволили вашему шоферу поддаться обману и оказаться пленником делла Кроче?
Доктор кивнул.
— Но для чего?
— Сейчас объясню. Для того, чтобы нагородить обо мне всевозможных небылиц синьору делла Кроче. Не сомневаюсь, что это уже сделано и хозяин дома, где находится Этьен, твердо уверен: Этьену удалось бежать, а я сижу под замком в Сен-Жан-де-Морьен, хотя с минуты на минуту меня могут освободить. Первое убеждение приводит к тому, что делла Кроче считает, будто у него развязаны руки, второе — к тому, что он поторопится действовать.
Несколько мгновений графиня обдумывала слова доктора. Потом сказала:
— Ответьте мне на второй вопрос: почему после того, как вас освободили, вы приехали именно в Венецию?
Доктор улыбнулся:
— Ответ прост. Я хотел посмотреть, что делает синьор делла Кроче.
— А вы были уверены, что он в Венеции?
— Да.
— Почему?
— Потому что я разгадал кое-какую загадку, которая интересовала нас обоих, и потому что я был уверен: он ее тоже разгадал.
— Какую такую загадку?
Доктор скорчил таинственную гримасу.
— Загадку миллионов Марко Поло, — медленно произнес он.
Графиня расхохоталась, откинув голову:
— Миллионы Марко Поло! Милый доктор Циммертюр, вы просто великолепны! Бедный мессер Милионе! Наконец-то он будет реабилитирован! При жизни Марко Поло никто не верил в цифры, которые он приводил, но шестьсот лет спустя после его смерти доктор Циммертюр из Амстердама заявляет, что верит в них! Право, вы еще хуже синьора Донати, доктор! Над звездами в небе все же нельзя не задуматься, но кто станет интересоваться миллионными цифрами Марко Поло?
Доктор спокойно выслушал ее тираду.
— Вы меня не поняли, — наконец сказал он. — Я говорил не о миллионных цифрах Марко Поло. Наука уже давно доказала, что он не лгал. Я, однако, имел в виду реальные миллионы Марко Поло.
Графиня уставилась на доктора, приоткрыв рот:
— Какие миллионы? В деньгах или…
— В деньгах и в драгоценностях, да, скорее всего, именно в драгоценностях.
— Которые существуют сегодня?
— Которые существуют сегодня.
— Вы надо мной смеетесь!
— Я не смеюсь!
Теперь уже ни графиня, ни астролог не пытались скрыть своих чувств. Назвать их скепсисом было бы слишком мягко. Доктор предоставил ей всласть повеселиться, прежде чем заговорил снова:
— Все ваши слова очень убедительны, и вы, так же как и синьор Донати, очень остроумны. Но я рассказал вам все это не только для того, чтобы дать вам повод от души посмеяться надо мной. А для того, чтобы просить вас о помощи.
— О помощи?
Она перестала смеяться:
— Если вам нужна моя помощь, можете заранее на нее рассчитывать.
Доктор поклонился:
— Но мне нужна также и помощь синьора Донати, если синьор Донати не считает, что это нарушит условия нашего пари.
Астролог сделал величественный жест:
— По-моему, послав вам предупреждение об опасном влиянии Сатурна, которое, как вы сами только что признались, оправдалось, я доказал, что сражаюсь честным оружием, хотя на войне, в любви и при заключении пари нет запрещенных средств.
Доктор наклонил голову в знак благодарности.
— Вы обратили внимание, что он не забыл согласовать все придаточные предложения? — сказала, блестя глазами, графиня Сандра.
— Я также обратил внимание, что синьор Донати не забыл упомянуть ни одну из областей, в которых нет запрещенных средств: война, пари и…
— Но каким образом слабая женщина может вам помочь? — поспешно перебила доктора графиня Сандра. — Можете вы это объяснить?
— Могу, — со вздохом сказал доктор. — Я хотел бы дать вам экклезиастическое поручение. Не угодно ли вам завтра утром навестить одного из исповедников собора Святого Марка?
Она недоверчиво вздернула брови:
— Вы шутите?
— Я никогда не был более серьезным. То, что предстоит сделать вам, касается самого щекотливого пункта в этом деле. Вам следует пойти к исповеднику, желательно как можно более старому и беспристрастному. Вы скажете ему: «Святой отец, я хочу задать вам вопрос, касающийся мирской жизни, но при этом имеющий этическое значение».
Доктор перевел дух.
— Продолжайте, — взмолилась она. — Когда вам хочется, вы говорите почти так же великолепно, как синьор Донати. Что еще я должна сказать?
Доктор рассеянно кивнул:
— Дальше вы изложите ему суть дела. «Случилось так, святой отец, что собственность, принадлежащая одной особе, находится с давних пор под крышей другого человека. Этот человек ни о чем не подозревает, потому что об упомянутой собственности давно забыли, и никто никогда не проведал бы о ее существовании, если бы особа, о которой я говорю, не узнала о ней, изучая старинные документы. Как должна поступить эта особа, святой отец? Если она уведомит того, другого человека, что драгоценная собственность находится под его крышей, он наверняка будет считать эту собственность своей и, хотя прежде он даже не подозревал о ее существовании, вообразит, что его обокрали, если у него потребуют хотя бы малую ее часть. Что справедливо и что несправедливо? Имеет ли право особа, о которой я говорю, тайно овладеть своей собственностью? Она поступит так, как вы скажете. Она готова подарить часть этого богатства тому, под чьей крышей оно находится. Должна ли она это сделать, и как велика, по вашему мнению, святой отец, может быть подаренная ею доля? Ответьте мне, святой отец, и вы снимете камень с души, охваченной сомнением!»
Доктор умолк. Графиня смотрела на него сияющими глазами, отчасти недоверчиво, отчасти увлеченная загадочной интригой:
— Вы думаете… вы говорите серьезно?
Он кивнул:
— Я думаю именно то, что я сказал.
— Но почему бы вам самому не пойти к исповеднику?
— Полагаю, вы добьетесь лучших условий, чем бородатый еврейский доктор из Амстердама! — прохрипел он, сощурившись.
Графиня расхохоталась:
