мурашки. Я никогда не испытывал страха перед пауками, но этот паук был уж слишком мерзким.
— Что-то не так? — тихо спросил Болдуин.
В его глазах засверкали какие-то странные искорки.
— Вы побледнели, молодой человек.
Немного помолчав, я сумел взять себя в руки и подавить тошноту, уже подбиравшуюся к моему горлу.
— Д-да уж, — ответил я. Мой голос дрожал от волнения. — Вы и в самом деле хотите предложить мне эту… эту так называемую комнату?
Болдуин удивленно заморгал, вопросительно взглянул на Говарда и решительно подошел к двери. Его рука легла на дверную ручку и дернула за нее явно сильнее, чем следовало. Дверь распахнулась и с силой ударилась о стену.
Лишь в самый последний момент я сумел удержаться от того, чтобы не вскрикнуть от удивления.
В комнате было чисто.
На полу лежали такие же ковры, как и в прихожей. Висевшая под потолком люстра излучала мягкий желтый свет, а в камине потрескивал огонь, от которого исходило приятное тепло. Кровать, которая совсем недавно представляла собой кучу обломков, покрытую беспорядочно разбросанными истлевшими и вонючими лохмотьями, теперь сияла чистотой и свежестью, а край лежавшего на ней одеяла был отогнут, словно приглашая лечь. На ночном столике стояла бутылка вина и чистый стакан.
Болдуин постоял секунду-другую в дверях, демонстративно посмотрел налево и направо, а затем с явно наигранным выражением удивления на лице повернулся ко мне.
— Я… я ведь говорил, что комната, возможно, не совсем соответствует вашим запросам, — сказал он, растягивая слова. — Но она чистая и вполне подойдет для того, чтобы разок в ней переночевать. Все же лучше, чем на дороге в холодной карете, не так ли?
Я не знал, что и сказать. Это было просто невероятно! Всего лишь десять секунд назад комната представляла собой настоящую помойку!
— Что с тобой, Робе… Ричард? — тихо спросил Говард. В его голосе чувствовалась озабоченность.
— Ничего, — ответил я.
Мне было трудно говорить. Я медленно покачал головой, мучительно улыбнулся и в растерянности перевел взгляд с Говарда на Болдуина, затем снова посмотрел на Говарда.
— Ничего, — сказал я еще раз. — Все в порядке. Извините, мистер Болдуин. Я… я, похоже, ошибся.
Болдуин состроил недовольную гримасу:
— Путешествие было утомительным, не так ли?
Я, ничего не ответив, прошел мимо него и захлопнул за собой дверь так резко, что Болдуину пришлось отпрыгнуть назад, чтобы его не стукнула дверная ручка. Мое сердце колотилось. Я стоял посреди огромной, наполненной приятным теплом комнаты, оглядываясь по сторонам, и чувствовал, что меня постепенно охватывает паника. Все вокруг сверкало чистотой и свежестью, как будто с большой любовью было подготовлено специально для меня.
Но я же не был сумасшедшим! Я отчетливо видел, что представляла собой эта комната, когда я открыл дверь в первый раз!
Мой взгляд упал на зеркало над камином. На какое-то мгновение мне даже захотелось увидеть в зеркале отражение комнаты в том виде, в каком она была до этого, но я увидел лишь собственное отражение.
Всмотревшись в свое лицо, я перепугался: мои глаза лихорадочно блестели, щеки ввалились, бледная кожа покрылась маленькими блестящими капельками пота. Я с трудом оторвал взгляд от зеркала, повернулся и подошел к кровати.
Возле нее стояла моя дорожная сумка. Она была приоткрытой, но не распакованной. Это, должно быть, Кэрредайн вытащил наш багаж из кареты и занес в комнаты. Когда я подумал о слабоумном, искалеченном слуге Болдуина, по спине у меня побежали мурашки. То, что происходило вокруг нас в последнее время, с каждой минутой казалось мне все более нереальным: наполовину развалившийся дом посреди леса, в доме живет эксцентричный человек с искалеченным слугой… Все это вполне подходило для того, чтобы стать началом второсортного романа ужасов, но не имело ничего общего с реальной жизнью!
Сам не зная почему, я распаковал свою сумку и достал лежавшую на ее дне трость-рапиру. Болдуин, наверное, подумает, что я совсем свихнулся, если я заявлюсь на ужин с тростью, но при данных обстоятельствах мне было на это наплевать. Я смогу чувствовать себя спокойнее, если под рукой у меня будет оружие.
Однако внутренний голос тихо, но настойчиво нашептывал мне, что это оружие вряд ли эффективно защитит меня от опасностей, которые могут подстерегать нас в этом странном доме…
Пробуждение было похоже на мучительное, бесконечно долгое выныривание из черного небытия. Она словно пыталась выбраться из мрачной пустоты болота, которое своими невидимыми цепкими пальцами удерживало ее сознание и пыталось снова затащить ее в полное забытье. Застонав, она открыла глаза.
Она лежала на чем-то твердом и холодном. Откуда-то потянуло ледяным сквозняком, и она задрожала от холода. На левом плече у нее копошилось, щекоча и слегка царапая, что-то маленькое и мягкое.
Дженни с трудом приподнялась на локтях, левой ладошкой потерла глаза и попыталась рассмотреть окружающие ее предметы. Но она увидела лишь тени. Над ее головой, похоже, был сводчатый потолок, но она не была в этом уверена. В воздухе пахло сыростью. Где-то капала вода.
Она решила, что находится в подвале. Дженни безуспешно пыталась вспомнить, как она сюда попала. Но в ее памяти был провал, и попытка что-то вспомнить лишь причиняла ей почти что физическую боль.
Она, приподнявшись, села на пол, всмотрелась широко раскрытыми глазами в темноту и пошарила вокруг себя руками. Ее пальцы скользнули по влажному камню и коснулись чего-то маленького и пушистого, но это существо тут же бесшумно ускользнуло прочь. Дженни в ужасе отдернула руку. Ее сердце начало колотиться, а перевозбужденное воображение уже рисовало в окружающей темноте крыс, пауков и бестелесных призрачных монстров. Она просидела, скованная ужасом, целую минуту, прежде чем ей удалось взять себя в руки. Медленно наклонившись вперед, она поднялась на колени и протянула руку перед собой. Возле нее лежало что-то большое, длинное и темное. Падавший непонятно откуда очень слабый свет не позволял что-либо рассмотреть, но в сознании Дженни мелькнула догадка. Ее пальцы нащупали какую-то ткань, скользнули дальше и коснулись гладкой и очень холодной кожи. Чарльз!
И вдруг она вспомнила все, что с ними произошло. Вскрикнув, Дженни вскочила на ноги и отшатнулась назад. Она коснулась лица Чарльза лишь на миг, но и этого было достаточно, чтобы понять, что он мертв.
Крик, уже готовый вырваться из ее горла, застыл у нее на устах. Она вдруг отчетливо вспомнила буквально все: ее побег с Чарльзом, их намерение добраться до Гретна Грин, заброшенный дом в лесу, двери, вдруг открывшиеся сами по себе, а еще… пауков!
Дженни, закричав, повернулась, бросилась было бежать, но натолкнулась в темноте на стену и стукнулась лбом о твердый камень. Тупая боль от удара заставила ее снова вскрикнуть и этим вернула к реальности. Она замерла на месте, заставила себя пять или шесть раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, и тем самым сумела — уже во второй раз — подавить в себе панику. Пауки, вспомнила она, набросились на них и что-то с ними сделали — не только с их сознанием, но и с их телами. Что-то такое, чего она не могла, да и не хотела сама себе объяснить. Она не потеряла тогда сознание полностью, однако все, что произошло с того самого момента вплоть до ее пробуждения в этом подвале, было словно скрыто за завесой и представлялось чем-то нереальным, будто это был сон, хотя Дженни осознавала, что это был отнюдь не сон.
