— Я сама, — девушка облокотилась на его руку, вставая. Кружилась голова.
— С ней всё в порядке, — сдавленный голос блондина был спокоен и твёрд, а цепкий взгляд прищуренных глаз не отрывался от её бледного лица. — Простите меня за нечаянный наезд. Чем я могу загладить свою вину?
Не успела она опомниться, как её рука, словно сжатая тисками, оказалась у губ незнакомца. Поцелуй клеймом обжёг тыльную сторону ладони. От громкого голоса мужчины и его крупной фигуры веяло силой и чем-то неуловимо пугающим. Откуда появилось такое чувство, Наташа понять даже не пыталась.
Бригахбург оттеснил в сторону уставившегося на иноземку гостя:
— Бруно, отведи леди в покои! Ра́бан, размести людей графа, пусть позаботятся о них.
— Я проведу тебя, — настаивал Бруно, беря девушку под руку. Спорить с ним Наташе не хотелось.
— Герард, что же ты не предупредил её, что по этой стороне не ходят? — рокотал гость, глядя в спину удаляющемуся рыцарю с незнакомкой. — Ты не гостеприимен. Вот, решил заехать к тебе. Давно не виделись.
— Совсем нет времени, Карл. Ты же знаешь, что скоро у нас свадебный пир, — в голосе его сиятельства сквозило раздражение.
— Так-то ты встречаешь гостей, — граф Карл фон Фальгахен вытянув шею, жадно и бесстыдно смотрел вслед незнакомке, как она, приподняв низ платья, опираясь на предплечье командующего, поднималась по лестнице. — Невеста твоего сына? — перевёл он взор с закрывшейся двери на хозяина замка.
Герард медлил с ответом, глядя туда же.
— Её компаньонка, — вздохнул он обеспокоенно, спеша поменять тему разговора: — Идём, отобедаешь с нами.
— А невестку покажешь? Если у неё такая компаньонка, то сама она должна быть… Эх, Бригахбург, завидую тебе, — гость громко довольно рассмеялся.
* * *— Можете идти, — Наташа слабо отбивалась от Бруно, прижимавшего её к себе, поддерживая. — Уже всё прошло.
Мужчина настойчиво усаживал её на ложе:
— Ты бледная. Тебе нужно лечь, — его сочувственный взгляд остановился на её губах.
— Бруно, пожалуйста, не опекайте меня так усердно, — девушка осторожно коснулась его руки, просительно заглядывая в глаза. — Со мной, в самом деле, всё в порядке. Просто испугалась.
— Разумеется, — он нехотя отпустил её. — Тебе что-нибудь нужно?
— Я сама справлюсь, спасибо.
Когда за рыцарем закрылась дверь, она откинулась на подушку, переводя дух. Ничего не болело, но неожиданная встряска взвинтила нервы до предела. Похоже, ей снова удалось избежать смерти или серьёзного увечья. Встав, она глотнула из кувшина воды, думая о том, что нужно принести кубок. Заметила висящее на спинке стула новое платье. Очень кстати. Этому после падения требовалась стирка.
Хотелось не только сменить платье, но и обмыться всей. Придётся просить экономку предоставить такую возможность. Не просить, а распорядиться! Как Бригахбург сказал? «Ты у нас лекарь, вот и распорядись». Простой лекарь имеет право распорядиться, а леди — тем более.
Она спустилась на первый этаж, где шли приготовления к обеду. Под высоченным потолком зала витали насыщенные запахи приготовленных блюд.
Клара, остановив двух служанок с вёдрами и тряпками, вычитывала их за плохую уборку комнат для гостей. Увидев иноземку, они сделали книксен, а экономка, вздёрнув бровь, уставилась на неё, остановившуюся в сторонке в ожидании.
Когда отповедь была закончена, и экономка шагнула в её сторону, Наташа сказала:
— Клара, сегодня вечером я собираюсь вымыться. Пожалуйста, распорядитесь насчёт воды и замените постельное бельё.
Женщина, в этот раз промолчав насчёт «фрейлейн», молча наклонила голову, давая понять, что всё будет сделано.
Хорошо, что девушка не видела, каким взглядом она её проводила.
Отдать распоряжение оказалось несложно, что порадовало.
В кухне возле Берты крутилась Кэйти, поедая пирожок.
Кухарка ворчала:
— Принесла его нелёгкая… — увидев иноземку, расплылась в улыбке, присев в приветствии. — Госпожа, а я всё жду, когда вы придёте к нам и сделаете что-нибудь невиданное и вкусное.
— Не сегодня, Берта. Мне нужен кубок и Кэйти, — глянула она на служанку, поспешно заталкивающую остаток пирожка в рот.
— Вам серебряный кубок нужен. У фрейлейн Клары спросите. У нас здесь только простые кубки.
Наташа поморщилась — экономку ни о чём просить не хотелось.
— Дайте, пожалуйста, простой.
Берта сняла с полки кубок, заглядывая в него и протирая полой передника.
— Слышала, как на вас наскочил этот несносный граф Фальгахен. Чтоб ему…
— Что?
— Сосед наш, — кивнула кухарка в сторону предполагаемого нахождения гостя. — Вы уже слышали о нём?
— Что с ним не так? — потёрла девушка вдруг занывшее тупой болью бедро.
— Исчадие ада он, — поджала губы женщина.
— Не успела заметить, — садясь на стул у стола, Наташа пыталась вспомнить лицо мужчины. Но кроме синих беспокойных глаз и развевающихся светлых волос, ничего в памяти не отложилось.
— Четырех жён похоронил, «оборотень», — Берта села напротив, подвигая иноземке широкую дощечку с пирожками и складывая руки на столе. — Отведайте, госпожа. Эти с зеленью, а эти с яблоками. Тёплые ещё. — Чуть наклонившись вперёд и доверительно понизив голос до шёпота, она продолжила: — Сейчас новую жену ищет.
— А сколько ж ему лет? — вопросительно подняла брови девушка. Пережить четырёх жён мог только долгожитель.
— Да помоложе нашего хозяина будет, — задумчиво протянула сплетница.
Понятно, в кого дочь такая болтунья.
— А когда же он успел четыре раза жениться?
— Хм, — кухарка откинулась на спинку стула, — только последняя с ним промаялась полгода, а остальные и того меньше. Душегуб.
— Что, убил?
Глаза иноземки округлились, и Берта не без удовольствия снова качнулась в сторону стола, соскребая ногтем с его поверхности присохшую рыбную чешуйку:
— Кто их там разберёт, господ. Всякое говорят, — метнула она взгляд на открытую дверь, убеждаясь, что их не подслушивают. — Слыхала, что видели в его спальне ошейник с цепью из чистого золота. А он, этот граф — оборотень. Когда приходит время, оборачивается и кто попадётся под руку, того и съедает. И волк у них, треклятых, на гербе.
Наташа судорожно сглотнула и, едва не подавившись воздухом, вздохнула:
— А цепь для него, когда оборачивается? Или жён приковывает и издевается? Так его жёны графини, наверное. Разве можно так?
— Милая моя, — вздохнула Берта, — какая разница, графиня или нет. Пожаловаться некому и защитить некому.
— А король? Он разве не защитит? Родители есть.
— Доберись ещё до этого короля, — махнула рукой кухарка. — А родители отдали дочь и забыли. Теперь муж для неё и хозяин, и король.
— А этот… уже уехал?
— Он никогда так быстро не отбывает. Ещё и девку на ночь запросит.
— И господин граф даёт?
— Никого не заставляет. Есть здесь одна. Так сама просится. Граф Фальгахен хорошо платит, — тяжело вздохнула Берта, крестясь. — Правда, потом полдня отлёживается, блудница, — она в сердцах плюнула в сторону, морщась.
Наташа пожала плечами, доедая пирожок с зеленью, по вкусу напомнивший турецкую лепёшку гёзлеме:
— Это ведь её дело.
Кухарка посмотрела на иноземку недоверчивым испытующим взором:
— Эта блудница пойдёт с любым. За деньги и без них. Я бы её давно выгнала, но фрейлейн Клара держит её подле себя.
— Для таких, как Фальгахен.
— Верно. И та делится с ней, — Берта процедила сквозь зубы ругательство, поспешно сметая со стола
