Пробежав глазами по листу, она возвратила его:
— Здесь нет ошибок.
Довольно кивнув, Герард озаботился: быть может, удастся подобраться к ней с этой стороны?
— Ты так быстро можешь складывать? Где ты училась счёту?
— Где и все, в школе.
— В школе? Какой? Монастырской, приходской, епископальной? Разве девочкам дозволено ходить в школу?
Наташа молчала. Она снова затронула запретную тему. И зачем подсматривала, что он там пишет? Ошибка? Чёрт с ней! Какая разница? Ни этого графа, ни его графства уже десять веков нет. Её взгляд проходил сквозь живого призрака, упираясь в полки за его спиной. Интересно, что от этого замка осталось в её времени? Руины или ничего? Время убивает всё. Даже камень разрушается с веками. Остались ли потомки у этих людей? Впереди эпидемия чумы, войны. От пронёсшихся мыслей дрожь прошла по телу.
Бригахбург смотрел на Птаху, на её отрешённый взор, и понимал, что она его не видит.
А гроза приближалась. Яркие росчерки молний резали небо. Гром с треском раскалывал воздух. Ветер усилился. Где-то хлопал отошедший край карниза. По спине мужчины сползала влажная холодная дрожь. Он поёжился, заметив, как у иноземки расширяются глаза, и их цвет из ярко-зелёного становится тёмным, болотным, словно набежавшее облако закрыло солнце, погружая окружающее в мрачные глубины неведомого. О чём она думает? Видит что-то для него недоступное и непостижимое?
Хлопнула дверь.
Герард и Наташа, глядя друг на друга, одновременно вздрогнули, приходя в себя, очнувшись от своих мыслей.
В кабинет уверенно вошла Юфрозина. Приостановилась и, вздёрнув подбородок, прошла дальше.
Сиятельный встал, обходя стол, приветствуя её поцелуем ручки, усаживая на стул.
Юфрозина уже не рассчитывала на встречу с компаньонкой, уверовав, что та навсегда исчезла из её жизни. Она цепким взором окинула девку с головы до ног. И где она пропадала всё это время, когда графиня так нуждается в помощи?! Общаться со здешней прислугой было трудно. Часто меняющиеся служанки выводили её из себя. Шитьё нарядов и обуви оставались самым сложным вопросом. Портниха её не понимала, и от этого хотелось убить всех швей, но Юфрозина, усмиряя ярость, терпела в ожидании свадебного пира, когда наконец-то станет женой и хозяйкой.
Дверь снова отворилась.
Бруно, увидев Наташу, изменился в лице. Скрыть радость не удалось, что не укрылось от глаз его сиятельства. Русинка тоже выпрямилась на стуле, напряжённо застывая, вспоминая его девушку с красивым музыкальным голосом.
Командующий подошёл к графине, приветствуя и, повернувшись к иноземке, заглянул в лицо, беря руку для поцелуя. Она чуть смутилась, опуская глаза — надо привыкать.
Бруно стал возле хозяина:
— Дитриха ещё нет? — глухой его голос звучал беспокойно. Барон день назад отбыл за покупкой лошадей.
— К вечеру ожидаю.
Герард обратился к женщинам:
— Я позвал вас, чтобы уточнить кое-что. У деревни убит всадник. Сейчас мы спустимся в подвал и вы, графиня, посмотрите, похож ли убитый на гонца, который встретил вас в Либенхау. А ты, — взор переместился на Наташу, — поможешь графине.
В кабинете потемнело. Донёсся рокот грома, сопровождаемый нарастающей нервной дробью дождевых капель. Порывы ветра глухо бились в каменные стены замка. Сверкали молнии. Стон бури заглушал собственное дыхание, швыряя горсти дождя в окно.
Такие привычные для обитателей замка звуки наводили страх на Наташу. Она ужасно боялась грозы и сильного ветра. Кто бы что ни говорил о безопасности и громоотводах, она, если находилась при этом дома, в панике накрывалась одеялом с головой и дрожала всем телом. Чем был вызван страх, родители не знали. Предположили, что это может быть связано с её прошлым. С тем прошлым, о котором никто никогда не узнает.
В коридоре, мрачном и тёмном, Бруно, выдернув факел из держателя, возился с огнивом.
Наташе, прижавшейся плечом к стене и наблюдавшей за его потугами, очень хотелось упростить задачу, предложив зажигалочку.
Юфрозина при очередном треске грома как бы невзначай прильнула к своему будущему свёкру.
Вспыхнувший свет отбросил расступившуюся темноту на высокий потолок. Раскаты грома гулким эхом перекликались в длинном безлюдном коридоре.
Рыцарь, намереваясь предложить помощь русинке, сделал к ней шаг, но Бригахбург опередил его:
— Бруно, проводи графиню, — передал руку женщины командующему. Тот что-то невнятно буркнул, но ослушаться не посмел.
Сам же Герард сжал холодные подрагивающие пальцы Наташи, приближая её к себе.
Девушка руку не вырывала. В эти минуты она была благодарна ему за поддержку. Спускаясь по лестнице, при каждом ударе грома она оступалась, пугливо хватаясь за предплечье его сиятельства второй рукой, поспешно отдёргивая её, чтобы в следующее мгновение вновь уцепиться за него.
Он чувствовал её страх перед разбушевавшейся за стенами замка стихией. Его рука, твёрдая и горячая успокаивала Птаху, чуть поглаживая подушечкой большого пальца тыльную сторону её ладони. Знала бы она, как ему хотелось подхватить её, спрятать от всех, прижать к себе, стать единым целым, впитать в себя её боль и страх, подарив взамен покой и умиротворение. Было ли это пробудившееся чувство вины перед русинкой, где его упрямство сыграло роковую роль, или это что-то другое, в чём ему ещё предстояло разобраться? Он разберётся.
Спуск в подвал не занял много времени. Усилившийся сквозняк трепал языки пламени, взрывая мечущиеся смоляные искры факела. Казалось, что он потухнет и в воцарившейся беспроглядной тьме растворится всё живое.
Знакомый маршрут навевал на Наташу тоскливые воспоминания, вызывая острое желание сбежать, но сильная мужская рука удерживала, лаская, будто прося прощение за неожиданные трагические события, произошедшие в этих стенах.
В просторном помещении было так же мрачно, как и в коридоре. Гром здесь слышался слабее. Высоко расположенное узкое и грязное окошко заливали мутные потоки дождя.
Бруно зажёг от факела ещё несколько и подвёл графиню к телу, лежащему на широкой скамье. Отвернув с лица край холстины, поднёс факел:
— Он?
Она, ничуть не испугавшись, склонилась над мёртвым мужчиной. Её голос прозвучал уверенно и холодно:
— Он.
Наташа, зябко кутаясь в косынку, прячась за спину Герарда, удивилась: «Надо же, не боится. Такая и чёрта не испугается. Только остаётся догадываться, что ей приходилось видеть. А вот перед насильником, имея кинжал на поясе, спасовала».
Гонец… Тот самый, что увёл обоз к месту засады. Почему он объявился у замка Бригах? Кем и за что убит? Шантажировал заказчика или его убрали как свидетеля? Всё было спланировано? Заговор в замке? Против нынешнего хозяина? Ирмгард должен был умереть от заражения крови. Значит, граф остался бы без наследника. А если его самого не станет, кто станет преемником? Его брат Дитрих, у которого растёт сын. Вот оно — жажда единовластия, богатства. Ради этого убивают.
Возможно, гонец убит, как любовник. Ищите женщину! Обманутый супруг убил любовника жены? Нет, в этом времени мужья-рогоносцы не будут убивать тайно. Убьёт обоих — открыто! — с особой
