Чуть помедлив, она зажгла свечу. Тронула губы пальцами. На них, словно клеймо, горел поцелуй Бригахбурга. И не поцелуй вовсе. Так, прикосновение. Задумалась, тяжело вздыхая, подбирая монеты. Странно, что в этот раз граф не стал настаивать на своём. Что его удержало от насилия?
Прошедшая игра не давала покоя. Выигрыш морального удовлетворения не принёс. Утешить себя было нечем. Отправив мешочек в тайник, девушка с грустью отметила, что теперь у неё пятьдесят семь шиллингов, не считая аванса за работу. Надо же, приданое простолюдинки уже в кармане и зажиточный муж-крестьянин обеспечен. Она грустно усмехнулась.
Собачий лай вернул к действительности. Они теперь каждую ночь будут выпрашивать вкусненькое под окном? Мы в ответе за тех, кого приручили. Достала из кармана припасённые с ужина печенюшки и открыла окно. Обдало свежестью и запахом хлора. Манила тёплая купальня. Хорошо господам — они могут купаться, когда им вздумается.
После сыгранных шахматных партий усталость чувствовалась особенно остро. Очень хотелось спать. И пить.
Крадучись полутёмным коридором, Наташа озиралась по сторонам. Луч фонарика бегал по стенам, ступеням, полу. Достигнув заветной двери кухни, девушка, облегчённо выдохнув, прошмыгнула в святая святых замка. Знакомая чёрно-белая кошка, спрыгнув с мешка, тёрлась о её ноги.
Найдя чистый кувшин, Наташа набрала горячей воды. Выглянув в зал, прислушалась и осветила лестницу. Услышав у входной двери лай собак и мужской голос, выключила фонарик, прячась за выступ камина. Прижала кувшин к груди, будто защищаясь им.
Хозяин шёл с обхода. Не задерживаясь в зале, стремительно поднялся на второй этаж. Сделав несколько шагов в сторону правого крыла, остановился в раздумье. Мелькнула мысль навестить Клару. Нет, душа на порыв не отозвалась. Развернулся, устремляясь к лестнице, поднимаясь в свои покои.
Наташа выходить не торопилась. Выждав, едва ли не бегом поспешила к себе. Подтянутый к двери стул занял сторожевую позицию. Девушка приложилась губами к горячему горлышку кувшина, смакуя обычную воду. Как хорошо! Вот теперь можно спать.
Глава 32
Платье получалось премиленькое. Тёмно-изумрудная шерсть, тонкая и мягкая, приятно прилегала к телу. Портниха крутила Наташу то вправо, то влево, качая головой и причмокивая:
— Как интересно… Только так нельзя. Это же видно всё.
— Что видно? — недоумевала девушка.
— Ну, вот, талия тонкая, грудь выделяется, рукав узкий. Хотя, вам очень красиво, — отошла она на несколько шагов и, прищурившись, наклонила голову к плечу.
— Рукав длинный, юбка в сборку широкая, грудь закрыта, ворот высокий. Ещё тесьму отделочную пустим по лифу и такие же шнуры. Главное — карманы. Не забудьте, я показывала, как выкроить.
— Я сделаю, госпожа. Только, что хозяин скажет?
— Причём здесь хозяин? Он вам моду диктует? Знаете, я мешки с завязками на шее носить не буду и безразмерными рукавами махать не собираюсь. Пора уже проститься с пережитками прошлого и переходить к более практичной и удобной одежде. И экономия ткани не будет лишней.
Портниха, вытянув шею, впитывала каждое слово иноземки.
— Это у вас так носят, а у нас здесь…
— Знаю, средневековье. Я не мешаю вам носить то, что хотите вы. А я буду носить то, что мне удобно. Вот вы, — окинула она фигуру женщины в бесформенном невзрачном платье, — такая привлекательная. — Та скромно опустила глаза. — И фигура у вас, похоже, приятная. Но вам так удачно удаётся скрыть её, что вы становитесь безликой и похожей на амёбу. Ладно, не буду вас расстраивать. Когда будете готовы немного изменить свою внешность и подчеркнуть достоинства фигуры, позовите меня. Я знаю, что сделает вас красивой, — улыбнулась Наташа, прижавшись к женщине и целуя её в щёку. — Спасибо за ваш труд.
Ворчунья смущённо покраснела. Она с девичества работала в замке с шитьём, и никто никогда ей слова доброго не сказал. А «спасибо»… Она задумалась, сказал ли ей кто-нибудь когда-нибудь из господ «спасибо»? Вот госпожа Леова, та добрая была. Строгая и справедливая. И на праздники жаловала слугам угощение с господского стола. Женщина вздохнула, перекрестившись:
— Госпожа Агна не такая. А невеста вице-графа… Тьфу!
Портниха сообразила, что, забывшись, разговаривает с собой. Огляделась по сторонам. Иноземка убежала. Второе платье не примерили и сорочки. Швеи заняты шитьём. Тихонько переговариваясь, наблюдают за ней. Может, и правда, она ещё привлекательная в свои сорок шесть? И вдовец Ханс засматривается на неё, а не на её хозяйство. Хотя, какое там хозяйство? За всем давно смотрит жена сына. Ей-то самой некогда. Особенно сейчас. Свадебный пир вице-графа на подходе.
— Карманы, — шептала женщина, — карманы… Не забыть бы слово такое. Совсем другое дело — цепочку на пояс, а на неё всё что угодно цепляй. Что надо — под рукой, не теряется и красиво. И ещё про амёбу надо кого-нибудь спросить. Что за зверь такой? Или растение. Странная госпожа. Одним словом — иноземка.
* * *В комнате Наташа нашла отремонтированные балетки и новые туфельки на низком каблучке, как просила. Коричневые, с тонкими кожаными шнурками.
Сапожник оказался сообразительным. Конечно, к изготовлению колодок он ещё не был готов, но «усиленная» пятка и носок, толстая прошитая подошва порадовали. Если с мужчиной ещё немного пообщаться, то толк выйдет. Можно наладить изготовление новых моделей обуви. Она представила сабо на высокой деревянной платформе и тиснёным кожаным верхом, или полусапожки на невысоком каблучке и со шнуровкой спереди.
Скинув с ног лёгкие остроносые туфли, обулась в новые, притопывая, радуясь, словно ребёнок. Нужно поблагодарить его сиятельство.
* * *Ирмгард лежал на ложе и смотрел на дверь, злясь на свою беспомощность. Теперь все его желания сводились к одному: чтобы его Ангел волшебным образом появлялась в тот момент, когда ему этого хотелось. А видеть её хотелось постоянно. Мучимый сомнениями, почему иноземка так редко его навещает, он коротко вздыхал и терпеливо смиренно ждал.
Словно подслушав его мысли, дверь отворилась и на пороге покоев появилась та, о которой он только что думал. Вице-граф смутился, хмурясь, скрывая радость под маской напускного безразличия.
Наташа, помня, как выскочила отсюда в прошлый раз, немного оробела. Как бы там ни было, а это единственная комната во всём замке, где она чувствовала себя спокойно. Сама не знала почему. Возможно, дело в Киве, так напоминающую ей маму? Или дело в парне, которому от неё ничего не нужно, кроме ласкового слова и толики внимания?
— Привет, — привычным жестом прохладной рукой коснулась лба наследника. — Как ты себя чувствуешь?
Не поняв, горячий его лоб или нет, прикоснулась к нему губами. Парень вздрогнул:
— Что ты делаешь? — медленно краснея, обескуражено смотрел на неё.
— У меня руки холодные, а губами можно определить, есть ли у тебя температура.
Вице-граф подозрительно покосился на руки иноземки:
— Есть… что?
— Жар.
— Со мной всё в
