Из кухни нёсся грохот передвигаемой тяжёлой утвари и неизменный крик Берты.
Леди свернула в «сердце» замка.
Разомлевшая кухарка сидела на низкой скамье. Она вяло махала рукой, между коленями удерживая от падения узкую мягкую объёмную корзину. Слегка заплетающимся языком выговаривала, поторапливая прислужницу:
— Пошевеливайся, давай, люди ждут, — приняв кувшин с завязанным горлышком, похлопала по нему, ставя в корзину, укладывая рядом округлую булку хлеба, укрытые салфетками глубокие миски с едой. — Госпожа, вы уже вернулись. — Качнулась, тут же хватаясь за стул, стоящий рядом. — Кэйти, дрянная девчонка, госпожа пришла! — Крикнула так, что у пфальцграфини зазвенело в ушах.
— Не кричите, здесь я, — насупленная девочка появилась из-за её спины.
— Гляньте на неё, — повариха привстала, плюхаясь назад на скамью, — собралась на всенощную. Чтоб потом мамке с папкой дитя подкинуть. Я-те пойду… — Погрозила пальцем. — Вот, на, — подсунула той под ноги корзину, — иди, отдай пастухам и сразу назад. Госпожа купаться будет.
— Госпожа Юфрозина? — Наташа обернулась на закипающие котлы, удивляясь, почему её служанка должна той прислуживать.
— Вы, — уверенно кивнула кухарка.
Почему Берта решила, что она будет купаться, девушка так и не поняла. Но возражать не стала. Очень хотелось расслабиться, успокоиться и всё обдумать. Поймала себя на мысли, что ещё бы понежилась под действием благовоний Кровавой графини:
— Кэйти, принеси что-нибудь поесть и замени кипячёную воду в покоях.
Подумалось, что разумнее будет вовсе отказаться от кувшина с водой в комнате. Мало ли…
Наташа, не теряя времени, пока служанка будет готовить воду для купания, подтянув выше платье под ремешок, ступила в чёрный зев тайного хода. Она не знала, почему ей захотелось подслушать графинь. Она никогда не интересовалась чужими письмами, не заглядывала в чужие кошельки. Никогда не спешила осудить человека только потому, что это делали другие. Так же она отлично понимала — тот, кто подслушивает, хорошего не услышит.
«Хочешь узнать планы врага? Иди, слушай», — убеждала себя, рыская фонариком по стенам и переходам. А может, ей только кажется, что итальянки желают ей зла? Вот уж, точно, стала мнительной с этими всеми покушениями и убийствами. Не жизнь, а сплошной стресс.
В комнате молодой графини оказалось пусто. У мамочки, значит… Ещё один переход… Так и есть. Мама читает дочери нотацию, поучает. Как предсказуемо. Пфальцграфиня усмехнулась. В открытое окошко потянуло ароматической смесью. Запах показался другим. Этот ощущался свежее и легче.
Графиня, удобно устроившись в кровати, полусидела, откинувшись на подушки, держа в руках гроздь винограда. В ногах пристроилась дочь, следя за плавными движениями матери. Так следит голодный за куском хлеба, следующим в чужой рот.
— Не бойся — всё будет, как надо нам. Этот мужчина достоин того, чтобы около него находилась такая кгасавица, — она обласкала взором своё чадо. — Потом мы уговогим его покинуть это гиблое место и пегеехать в Кельн в наше поместье. Ты будешь блистать пги двоге коголя. — Сморщила нос, вслушиваясь в свои последние слова. Поправилась: — Его величества. — Довольно улыбнулась. Совсем расслабилась в этой глуши.
— Мама, я не хочу никуда переезжать. Мне здесь нравится.
— Да, здесь мило. Эти умывальни — находка. Твой будущий муж знает в этом толк. С его помощью мы пегестгоим поместье. Там будет не хуже.
Наташа замерла. Эти женщины на сто процентов уверены в своём успехе! Господи, что они задумали?
— Мама, я боюсь, — промямлила Луиджа, подползая к графине, кладя голову на край подушки.
— Если ты всё сделаешь, как я сказала, то он будет наш, — погладила дочь по голове. — А тепегь готовься к купанию. Завтга за обедом ты должна быть самой кгасивой. Он заметит обязательно. Это тгудно будет не сделать.
— Ты ещё что-то придумала?
— Конечно, моя милая. Мы укажем этой нищенке на её место.
— Мама, она красивее меня. Он с неё глаз не сводит.
— Глупости! У тебя белое лицо, вьющиеся волосы, а тело… — мягко улыбнулась. — Завтга ночью он станет твоим.
— Госпожа! — хлопнувшая дверь и голос прислуги ворвались сопровождаемые лёгким сквозняком. — Воды нет!
Наташа отпрянула от окошка. Не хватало только чирей на глаз.
— Как нет! — женщина подхватилась с ложа. — Ты забыла? — Угрожающие нотки в голосе сулили быструю расправу. Так и есть. Звук пощёчины рассёк воздух.
— Нет, конечно, — Дониза, схватившись за щеку, отступила к двери. — Воду забрала пфальцграфиня.
— Как она посмела?! Ты газве не сказала экономке?
— Вы же знаете, госпожа, экономки здесь нет, а эта старая перечница всё перепутала. К тому же она уже во хмелю, — плаксиво, для пущей убедительности добавила: — В растютю.
— Нам необходимо купание, массаж! — всё ещё недоумевала итальянская гостья. Такого с ней никогда не было. Не получить желаемое?!
— Я сказала, чтобы воду грели снова, — уверила служанка дрожащим голосом.
— Плохо! Очень плохо! — графиня забегала по комнате. — Я не могу столько ждать! Я тоже должна отдохнуть! Я устала!
Девушка ухмылялась, потирая руки, радуясь, что не отказалась от купания.
— Мама, давайте всё отложим на потом.
Робкий голос дочери вывел злодейку из себя:
— Потом? Ты в своём уме? Каждый миг на счету! Дониза, воду нам на завтга готовь! Сгазу после обедней тгапезы, — уставилась в окно. — Потом… — Злость клокотала, выворачивая нутро. — Никаких потом! — Погрозила прислуге: — И только посмей не уследить за водой! Ты меня знаешь! Закопаю! — Развернула дочь к двери: — Всё, иди спать. Все уходите! Кгоме… — Она повернулась лицом к Наташе, хищно улыбнувшись и уставившись на неё! Та расширила глаза, холодея: «Засы́палась!». — Шамси, — промурлыкала женщина, развязывая широкий пояс туники, — ты поможешь мне гасслабиться… Как всегда.
Не успела девушка отшатнуться, как окошко заслонила чёрная тень.
Сделав шаг, мужчина приостановился, медленно поворачиваясь, зорко осматривая стены. Его взгляд приближался к месту потайной двери.
Пфальцграфиня, не выдержав напряжения, бесшумно захлопнула окошко.
Уходила едва ли не бегом. Казалось, что араб догонит её, прирежет своим кривым кинжалом и утянет вглубь катакомб. И никто её никогда здесь не найдёт. Сначала своё дело сделают крысы. Потом уже опознание будет невозможно и никому не нужно.
— Брр! — поёжилась, спеша в свою комнату, где её ждала горячая вода с ароматными травами. Взволнованно шептала: — Чуть не спалилась… Учуял сквозняк? Или её запах? — Приподняла плечо, прижимая к нему подбородок, принюхиваясь. Ничего не поняла.
* * *Наташа подгребала к себе плавающие на поверхности воды травы, растирая их между ладонями и млея от удовольствия.
— Буду ночевать у Кристофа на сундуке, — буркнула Кэйти, расправляя платье госпожи, внимательно его рассматривая. Грязное. — Мать заняла моё место в каморе, хотя обещала быть с братом.
— Потерпишь… Ты ведь будешь мыться после меня? — поспешила порадовать девчонку.
— Да! — радостно вскрикнула та. — Так я сбегаю за чистым одеянием!
Не дождавшись разрешения, хлопнула дверью. Она, качнувшись, отошла, образуя щель.
Девушка вздохнула, прикрывая глаза. Из комнаты потянуло прохладой. Свеча чадила. Надо сделать на пробу несколько восковых свечей. Поправила