Стоп. А если он это сделал нарочно?! Что-то я не верю в императоров, которые так просто отпускают своих дочерей шастать по сектам! Может, он нарочно ее туда запустил, рассчитывая на то, что она разузнает, как там и что. А то еще и возглавит этих чертовых воительниц! А они взяли, да и обломали ему всю малину. Так промыли мозги, что дочка полностью вышла из-под его контроля. А что, вполне вероятно! Очень логичная версия. Вот только чем она поможет мне в моем расследовании?
Ничем. Совсем ничем! И еще у меня подозрение, что император прекрасно знает о зреющем там заговоре. Или даже об уже созревшем. Тогда чего он хочет от меня? Если он не может разогнать все это общество феминисток, тогда… что тогда? Не могу понять. Думай, думай, Вася Звягинцев! Соображай!
Ох, нет! Я этого не хочу! Что, сделать из меня киллера?! А дальше что? Что с киллерами происходит? Которые убивают дочерей Великих Лордов и просто именитых подданных империи? Эдак недолго мне быть лордом, ох как недолго! Почему только он прямо мне не сказал – взять и обезглавить верхушку этой женской банды?
А именно потому и не сказал – если не говорил, то никто и не скажет, что именно он говорил. И никто его не обвинит в том, что он подослал убийцу в общество феминисток.
Ох как все запутано! Как распутать? Или… разрубить?
– Ты должна мне рассказать о своих подругах… хмм… сестрах. Должна рассказать любые мелочи, которые вспомнишь. Где находится ваше общество, кто там главная, кто с тобой дрался и почему. Все рассказать! Описать внешность своих знакомых, описать помещения! Слышишь меня? Сделаешь?
– А почему я это должна сделать? С какой стати я должна предавать своих сестер?!
Опять двадцать пять! Она так ничего и не поняла! Ну и вот что делать с такой дурой?! Просто за голову хватаешься!
– Кто тебе дороже? Отец и родные сестры или «якобы сестры», которые пытались тебя убить? Из-за которых ты лишилась волос!
О как я перевел стрелки! Это не я, это они виноваты! А что, классно придумал! Настоящий иезуит! Продолжаем!
– Это ведь они виноваты, что ты едва не умерла, что в результате лечения случилось так, что ты потеряла волосы! И ослабла так, что тебя смогла побить простая наложница! (Прости, Рила! И… молчи, черт подери!) Они унизили тебя, изгнали из своих рядов! Да, да – фактически изгнали! Ведь что такое смерть, как не изгнание! Да еще и подло, очень подло! Отравленным мечом! Ты ведь знаешь, да? Тебя ткнули отравленным ядом мечом! Они хотели, чтобы ты наверняка умерла! Я вообще не понимаю, как ты дошла до дворца. Да ты просто могучая воительница, если смогла дойти до дворца с такой раной, да еще и отравленная ядом.
Ну давай, давай, решайся, черт тебя подери! Хватит рожи строить!
– Ты вернешь мне волосы?
– Только тогда, когда ты мне все расскажешь о вашем обществе и о своих подругах. Я не требую никаких тайных знаний, хотя ты и так уже рассказала мне предостаточно. И я – клянусь! – не буду передавать эти знания никому другому! Даже твоему отцу! Клянусь Создателем! Клянусь всем сущим на этом свете – все, что ты мне расскажешь, останется со мной.
Фухх. Выдохнул. Если и сейчас не согласится – придется придумывать что-то другое. Что именно? Да кто его знает, что именно? Не знаю. Но надо что-то придумывать. Идти и тупо убивать всех подряд… можно, конечно, но… не нужно. Совсем не нужно!
– Хорошо… (Аллилуйя! Славься!) Я расскажу тебе все, что смогу. Но ты должен гарантировать, что это не навредит Обществу и что ты ничего не расскажешь ни моему отцу, ни даже – ей! (Она указала на Рилу.) А еще после этого вернешь мне волосы!
– Вообще-то ты очень красива и без волос, – заметил я и легонько вздохнул. – Очень! И тебе так красивее, чем с длинными волосами и чем с воинским хвостом. Кстати, я вообще не понимаю, зачем носить этот дурацкий воинский хвост! Ведь так легко схватить за волосы – и делай с их хозяином что хочешь. А за короткие волосы не уцепишься! А если волос совсем нет…
– Холодно. Голова мерзнет! – жалобно пискнула Маурика. – Ну так-то да… с короткими я красивее. Но Общество считает, что короткие волосы – это символ порабощения женщин мужчинами. Это мужчины отрезали нам волосы, чтобы лишить нас прав!
– Рила, душа моя, оставь нас вдвоем! – Я кивнул подруге, и та неохотно поднялась с кресла. – Хотя нет! Оставайся! А мы с Маурикой пойдем в мой кабинет.
– Приготовить что-нибудь? Попить, поесть – в кабинет! А то устанете разговаривать! Надо ведь силы подкрепить для разговора! И после разговора!
Я посмотрел на Рилу – та была сама невинность. И что такого сказала? И ведь не придерешься, чертова кукла! А Маурика, похоже, ничего не поняла.
Мы поднялись в кабинет. Там стояли удобные кожаные кресла. А еще – здоровенный кожаный диван, накрытый шерстяным пледом. Второй плед лежал в оголовье, рядом с пуховой подушкой. Я люблю читать лежа. И не только читать.
Маурика уселась в кресло напротив меня, недоверчиво покосившись на широченный диван, больше похожий на кровать-сексодром, и мы начали разговор.
Заняло все это около трех часов. Я выспрашивал любые, малейшие подробности, мелком и угольным карандашом рисовал на широкой деревянной доске схемы помещений, а также лица, фигуры – все, что мне нужно было увидеть визуально и запомнить навсегда. Я запоминал имена, запоминал названия, запоминал ритуалы, которые должна знать настоящая «сестра». Законы и уложения Общества.
Маурика недоумевала – зачем мне такие подробности, как цвет глаз ее «сестры» – подружки и где у той на теле располагаются родинки и шрамы. Но я не отвечал, и тогда она слегка обиженно продолжала свой рассказ, сопровождаемый моими вопросами. К концу третьего часа она выдохлась, измотанная, выжатая как лимон (не спасли даже пирожки и пирожные, которые время от времени притаскивала к нам Рила). И я остановил наше собеседование. Или допрос? Ну это как посмотреть. Да и плевать, как оно называется, главное – результат.
А результат был вот каким: теперь я знал, где происходят у них все эти сборища, как мне приветствовать посвященных, чтобы меня не раскрыли, ну и все такое прочее, что мне было нужно. Главное, чтобы меня не раскрыли сразу, так сказать, «не отходя от кассы». А там тогда и посмотрим.
– Все? Теперь ты мне вернешь мои волосы? – вздохнула Маурика и, потянувшись, громко зевнула, сделав у открытого рта знак
