– Да вы… великий шаман?! А я с вами так запросто! Мне из столицы донесли, мол, едет новоназначенный лорд, сослали за что-то в Северную провинцию, на верную погибель. А тут вон оно что?! Ох, простите, разболтался… лишнего сказал. Простите, лорд…
Майор протянул руку к кувшину, налил в кружку резко пахнущего пряностями вина и с видимым наслаждением вытянул жидкость из кружки одним длинным, безотрывным «запивом». Посидел секунд десять, отставив кружку, и… лицо его изменилось, побледнело, он вскочил и опрометью бросился к помойному ведру, стоявшему возле рукомойника! Из глотки майора фонтаном брызнула темно-вишневая жидкость пополам с полупереваренными кусочками колбасы и сыра, и в воздухе мерзко запахло свежей блевотиной.
А мне тут же вспомнился один из новогодних корпоративов, когда я набухался и потом всю ночь свешивался с кровати и рычал на тазик. Мне было очень, очень плохо! Кстати, интересно бы узнать, а как здесь, в этом мире называют «вертолет»? Это когда ты нажрался, лежишь на диване, а этот проклятущий диван вдруг встает «на попа» и начинает вращаться вокруг своей оси – все быстрее, быстрее и быстрее. Пока наконец центробежной силой из тебя не выбрасывает все содержимое многострадального желудка.
Брр… ужасное состояние! Чтобы уснуть, надо закрыть глаза. А закрывать их нельзя – потому что «вертолет». Не терпит мой организм алкоголя, ох, не терпит! Вернее, не терпел. Теперь мне на эту отраву наплевать.
– Ну и зачем? – Взгляд майор был обиженным, как у маленького ребенка, у которого отобрали конфетку. – У меня одна была радость! А вы ее отняли! И как теперь жить?
– Нормально жить. Нести службу, помогать людям. Например, тем, что вы можете открыть ворота и пустить их в Центральную провинцию. А не гнобить в лагере для беженцев. Неужели не жалко людей?
– У меня приказ. Приказ императора! Что я могу поделать? – Майор бессильно развел руками, посмотрел на испачканную рвотой ладонь и потянулся к умывальнику. – Что бы вы сделали на моем месте? Вот как бы вы поступили, имея прямой приказ императора не пускать беженцев в столицу и ее окрестности? А ведь они туда пойдут!
– У меня широчайшие полномочия. И я уполномочен принимать любые решения по поводу Северной провинции. И я приказываю вам открыть ворота и пропустить беженцев. Но не сейчас. После того, как я с ними переговорю. Можете мне устроить прогулку в лагерь беженцев?
– Ох, лорд… я бы вам этого делать не советовал. Люди злы на власть, люди доедают последние крошки еды… как бы чего не вышло!
– А что они вообще едят? Где берут еду?
– Что-то было с собой, что-то купили здесь, в северном городке. Но там теперь цены взлетели до небес – подвоза-то нет! Из центра никого не пропускаем! Ну, а в самой провинции, как я уже вам сказал… дела совсем плохи. Мы чем можем – помогаем. Я все накопления свои отдал – купил муки, мясного порошка, яичного порошка. Но это капля в море. Скоро начнут умирать. Начались болезни. Больных пропускать нельзя ни при каких условиях, а это значит… будет бунт. И скоро.
– Вы сами видели пришельцев? – прервал я его откровения. – Как они выглядят?
– Честно скажу, судя по рассказам беженцев – они не люди. И не потому, что выглядят не так, как люди, – мохнатые, огромные. Они еще… ну… нечеловеки! Они едят людей! На самом деле едят! Насаживают на вертел и жарят над костром, как оленя! Я вначале не поверил, думал, выдумывают. Но когда мне десятый, двадцатый, сотый рассказал то же самое – тут уже сомневаться не приходится. Все так и есть.
– Майор, у них есть шаманы?
– Говорят, что есть, – неохотно, после паузы сообщил вояка. – Только верить в это не хочется. Если у них есть боевые шаманы – нам конец. Разбить ворота огненными шарами – это дело всего лишь времени. Стой и долбай себе, пока не рухнут. Я видел, что умеют делать боевые шаманы. Им корабль сжечь – раз плюнуть!
– Проводите меня к беженцам?
– Ну что же… как знаете. Пошли! Только возьмите и вашу сотню стерв, а то нам точно башку разобьют. Сегодня у них какое-то бурление наблюдалось. Мне донесли, что вроде как собирались идти ко мне с требованиями. Мол, если я не открою ворота, то мне будет плохо. Как будто мне сейчас хорошо…
Мы вышли из башни, и в лицо тут же уперся своей тугой ладонью холодный ветер. Кстати, стало заметно холоднее – может, к вечеру? А может, ветер переменился и принес холод с побережья, оттуда, где даже летом снег не тает до конца, прячась по склонам гор и в глубоких оврагах. Да, это тебе не Центральная провинция, тут гораздо холоднее.
Мы спустились по лестнице на дно тоннеля. Весь мой караван был уже на северной стороне ворот, остались только воительницы из моей личной охраны, которые не отходили от меня ни днем, ни ночью, меняясь каждые пять часов. Их было пятеро. А еще остались Маурика и Рила. Куда они без меня? Где я, там и они. Я быстро объяснил им ситуацию, и как следовало того ожидать, Маурика тут же возмутилась:
– Какое нам дело до беженцев? Открыть ворота, и пусть идут, куда глаза глядят! Нам воевать нужно, а не устраивать их судьбу!
– Мау, душа моя, – вкрадчиво начал я. – Вообще-то это мои подданные. И твои в том числе! И не забывай, что именно они создают твое благополучие! Ты их отправишь в центр – и кто будет работать, кто будет платить подати? Нет, радость моя, мы попробуем их уговорить вернуться домой. А если не сможем, вот тогда пусть идут туда, куда хотят. И только так.
* * *Лагерь беженцев находился на берегу ручья, несущегося по камням в сторону невидимого отсюда не очень далекого моря. Убогие хижины едва прикрывали изможденных людей от палящего солнца и холодного дождя. Ветки, тряпки, все, что смогли найти люди, – все было использовано для строительства этих нор, и выглядела новоявленная деревня в высшей степени убого и печально. Дети с голодными глазами и худыми руками протягивали к нам раскрытые ладони, прося подаяние, а я отводил взгляд, шагая между рядами вооруженных воительниц, и думал о том, что хорошо бы врезать по роже самодовольному властителю, который решил слегка подождать, чтобы научить бунтовщиков правильному отношению к своему законному императору. Козел ты, а не император! Морда поганая…
А еще меня донимала мысль – а чем кормить всю эту ораву? Даже если я потрачу все деньги, что у меня есть с собой, – надолго ли их хватит, этих денег? Что делать?!
Видя нашу процессию, люди подходили
