Они развелись, когда мне было два года. Наверное, мама поняла, что не справится с двумя детьми, один из которых ее муж. Я не помню, как мы жили вместе. Когда мне исполнилось три, мама вышла замуж за Снейпа, так что мои первые четкие воспоминания сформировались уже с его присутствием в нашей жизни. Они все ровесники: и мама, и отец, и отчим, но самым старшим из них мне всегда казался Снейп. Лишь много позже я с удивлением узнал, что отец старше его на три месяца.
Пока я предаюсь невеселым раздумьям, мы успеваем выйти за ограду кладбища, где нас догоняет Сириус, тоже облаченный в форму аврора.
— Привет, Гарри! — таким же неестественно бодрым голосом, как и отец, произносит он. — Не грусти, малыш. Не расстраивайся. Очень жаль Лили, но жизнь продолжается. Держись, — он взъерошивает мои волосы.
— Джеймс, — обращается он к отцу. — Ты домой аппарируешь или к Снейпу?
— На фига мне к Снейпу? — озадаченно спрашивает тот.
— Ну как же, вещи Гарри надо собрать, учебники там, мало ли. Лучше побыстрее с этим покончить, а потом домой.
— Ты прав, Бродяга, мне как-то в голову не пришло. Ну что, сынок, переживешь еще одну встречу с отчимом? Быстренько соберешь вещи, и на свободу. Идет?
— Да, папа, — я стараюсь не выдать волнения. О Мерлин, я хоть ненадолго вернусь домой и смогу попрощаться с Эйлин, ну и с отчимом тоже. При мысли о Снейпе у меня сжимается сердце, я вспоминаю боль в его глазах и понимаю, что мой отец с крестным — последние люди на Земле, которых он сейчас хотел бы видеть. Но желание оказаться дома пересиливает мои сомнения. В конце концов, отец же в своем уме, не станет же он затевать ссору с человеком, только что похоронившим любимую жену.
Отец крепко прижимает меня к себе, и я чувствую, как что-то обрывается у меня внутри. Через мгновение мы оказываемся возле крыльца нашего дома. Я, едва одолев тошноту после аппарации, отрываюсь от отца и взбегаю на крыльцо. Меня на миг посещает безумная надежда: а вдруг сейчас действительно из кухни выйдет мама? Но чудес не бывает, даже в волшебном мире.
Я влетаю в гостиную и застываю на пороге. В глубоком кресле у окна сидит отчим, на его руках спит Эйлин, ее личико не просохло от слез, глаза Снейпа тоже подозрительно блестят, впрочем, в этом я не уверен, я ведь никогда не видел его слез. Он как-то странно смотрит, и мне кажется, что он рад меня видеть, но я не успеваю понять, так ли это: из-за моей спины выходят отец и Сириус.
— Мы за вещами Гарри, Снейп, — отрывисто бросает отец, не позаботившись приглушить голос. — Гарри, иди собирайся!
Я делаю шаг к двери и вдруг понимаю, что не хочу жить с отцом, не хочу покидать этот дом. Совсем не хочу! Это же мой дом! И если я сейчас соберу вещи, я потеряю последнюю возможность жить так, как я привык, так, как должен. Да, без мамы все будет не так, будет больно и тяжело, но я смогу хотя бы оплакать ее вместе с теми, кому она была так же дорога, как и мне. И потом, я нужен Эйлин, она же такая маленькая, а Снейп все время занят. Он председатель Гильдии зельеваров и постоянно пропадает в лаборатории, занимаясь разработкой новых зелий. Он не сможет быть все время рядом с Эйлин. Я не могу ее бросить.
Эта мысль придает мне мужества, я решительно возвращаюсь от двери и подхожу вплотную к креслу отчима.
— Сэр, я могу с вами поговорить наедине? Пожалуйста! — он смотрит на меня своим непроницаемым взглядом, затем слегка кивает.
— Жди меня в кабинете, я только уложу Эйлин, — он поднимается и уносит ее в спальню.
— Зачем тебе с ним говорить, Гарри? — голос отца звучит неожиданно; я как-то не подумал, что он стоит в двух шагах от меня. — Что ты хочешь ему такое сказать, сынок? Он тебе теперь никто, не трать зря время, иди собирайся! Может, тебе помочь?
— Нет, папа. Я справлюсь. Ждите меня здесь или во дворе. Я скоро, — я стремительно поворачиваюсь и бегу из гостиной. К счастью, отец не очень хорошо знает дом, и я могу беспрепятственно отправиться прямиком в кабинет отчима.
Закрыв за собой дверь, я наконец перевожу дыхание. Джеймс Поттер не сможет сюда войти, охранные чары отчима ему не по зубам, это уж точно. Сюда могут войти лишь те, кого он хочет видеть, а отца нет в этом списке. По правде говоря, я не очень люблю эту комнату.
Именно здесь, подальше от маминых ушей, отчим проводил со мной воспитательную работу. Хотя, если честно, без дела он меня никогда не наказывал и не придирался по пустякам. Это было всегда справедливо. И шлепал он меня только за очень серьезные проступки, в основном же ограничивался словесным внушением или ставил меня в угол, от чего мне тоже было очень стыдно.
Я останавливаюсь посреди кабинета и мучительно соображаю, что мне сказать отчиму? Как уговорить его оставить меня дома? Нужен ли я ему? Эта мысль внезапно поражает меня. Может быть он только рад избавиться от обузы? Нет, не может быть! Мои сомнения прерывает скрип открывающейся двери. Отчим входит, пересекает кабинет и останавливается напротив меня, прислонившись к письменному столу.
— Я слушаю тебя, Гарри, — спокойно произносит он. — Что ты хотел мне сказать?
Я медленно выдыхаю и практически шепчу, не отрывая глаз от пола:
— Сэр, я хотел спросить, можно я, можно мне… — о Мерлин, как же это страшно произнести! — Можно мне остаться жить с вами?
Я наконец произношу это, но никак не решаюсь поднять на него глаза. А он молчит, и тут меня просто прорывает, терять-то уже все равно нечего.
— Сэр, пожалуйста, я не буду вам мешать, я буду во всем слушаться, правда! Я хочу остаться дома, с вами и Эйлин! Я постараюсь хорошо себя вести и учиться буду хорошо.
Усилием воли я стараюсь прогнать подступающие к глазам слезы.
— Пап, ну пожалуйста!
Я решаюсь, наконец, поднять на него глаза и вижу, как слезы
