– Два миллиона криптов и гарантии безопасности.
– Ого. Хотите утроить личное состояние? Что ж, запрос понятен. Будем обсуждать это с Тео…
– Крипты вперед. Я ни слова не скажу, пока мои условия не будут выполнены.
– Хорошо, – сказал вдруг Вебер, – а давайте зайдем с другого конца. Вы тут сейчас сказали, что все мы знаем, что это Филипп. Допустим. Но ведь так же хорошо мы знаем, что никаких доказательств у вас нет.
– Есть, – сказала Мелли слишком быстро.
– Ложь. Нет и быть не может. И торгуетесь вы сейчас из-за визита к Тео. В ходе которого вы за два миллиона криптов готовы сказать, что это Филипп обнулил Махатму и Ирбис. Возможно, вы солжете, придумаете что-то… Но если Система не подтвердит ваши слова – грош цена будет этим доказательствам, а не два миллиона криптов. А потом преданный любовник вместе с влиятельным родственником спустят на вас всех своих цифровых собак… Вы не подумали об этом? Мне нужны доказательства, Мелли. За доказательства я готов платить любую цену. Но не за вымыслы и браваду.
Мелли сникла и вернулась в кресло.
– На самом деле, – сказала она устало, – я не знаю. Я действительно думаю, что это он, но делает он это не нарочно. Вряд ли он входит в какое-то Сопротивление, он слишком ленивый и циничный для этого. Скорее всего, он просто так развлекается… Если это он, – добавила она совсем тихо.
– Вот это уже похоже на правду, – сказал Вебер одобрительно. – Ну что? У кого-то что-то еще есть? Господин Ким? Не хотите нам помочь?
Ким молча покачал головой.
– Ну что ж, – весело сказал Вебер, – остались одни сутки. Я хочу, чтобы вы учетверили усилия и искали дальше. Переберите заново всех Координаторов. Возьмите следующий круг – их первых приближенных. Мне нужны до-ка-за-тель-ства! – произнося каждый слог, он ударял ладонью по столу.
Но как ни старались мы все последующие сутки, новых доказательств найти не удалось.
* * *«Он его обнулит, – написал Никита поздно вечером в нашем общем чате, защищенном тройным кодом шифрования. – Нам-то что дальше делать?»
Мы все знали, кто «он» и кого «его».
«Вторая сеть тоже ничего не нашла».
Второй сетью называлась огромная, состоящая почти из ста человек группа аналитиков Вебера, на которую все мы, честно говоря, очень рассчитывали. Результат их работы совпадал с нашим. Косвенные подозрения относительно Мвагу, и никаких других следов. Сопротивление наносило удары ниоткуда и проваливалось в никуда. Единственное, чем помогла Вторая сеть, это статистикой. Случаев, подобных случаю Махатмы и Ирбис, оказывается, были десятки – похожих по почерку. До Махатмы Сопротивление тренировалось на людях попроще: садовниках, биоби-мастерах, дворецких – слугах элиты. До первых лиц Системы Сопротивление дотянулось только что. Мы понимали, что на этом они не остановятся. А я и не хотела, чтобы они останавливались…
«Ну пусть предъявит африканца», – ответил Граммофон.
«А толку? – написала Клара. – Мы все знаем, что Лара права, и африканца нам суют. Слишком подозрителен скрининг, чтобы быть правдой. Макс же это сам сказал».
«А Лу?» – написала я.
«Лу суют вместе со скринингом, – ответила Клара. – Ты видела эту Лу живьем? Ты вообще уверена, что она существует?»
«Ким уверен…»
«Ах, Ким. А если это ложное воспоминание? И фейковый аккаунт в Системе? А Киму ее подсунули в память?..»
«Ну это, пожалуй, перебор, – подумав, написал Граммофон. – Программа ложных воспоминаний пока слабая, вы же видели, как она работает… Что она дает? Максимум какую-то муть из детства: кошку определенного цвета или белку… Но подсадить в память свежее воспоминание о живой женщине, с сексом?.. Это тебе не кошка с белкой, техника ихняя до такого покамест не дошла…»
«А вдруг дошла? – не унималась Клара. – Только секретно все пока. Живые эмодзи они же разработали и выводят на рынок…»
«Да ну, то эмодзи, а то память…»
«Так, – подогнал всех Ник, – хватит балаболить, надо что-то решать. Завтра Вебер поедет к Тео, и это плохо закончится. Нам-то что делать?»
Мы все помолчали.
«А что тут сделаешь? – философски написал Граммофон. – Ничего не сделаешь. Я вам еще тогда писал, что поэкспериментируют на нас, и в печку…»
«Ну уж нет, я в печку не хочу. Подождите, включу видео, надоело писать…»
Ник включил видеоканал.
– После того, как его обнулят, наше положение не будет стоить и полкрипта. Структура, где мы трудимся, закрытая. Никого, кроме Вебера и парочки фьючерсов, мы тут не знаем. Нас как таковых в Системе вообще не существует. Они могут сделать с нами все что угодно. Нам нужен козырь. Чтобы мы пригодились Тео или кому-то еще после того, как драгоценного шефа отправят в утиль…
– Какой козырь? – спросила Клара. – Единственный козырь, который примет Тео, – голова предателя. Она у тебя есть?
– Нет. У меня есть идея.
Ник предложил написать на Вебера донос. В «Своде Системных прав и законов» было такое положение: если рейтинг начальника обваливался, Система запрашивала все сигналы от подчиненных. И если находила заранее отправленный донос, поднимала баллы тому, кто его написал.
– Скребь знает, как оно в нашем случае сработает, – продолжал Ник. – ГССБ – не обычная контора, и наши рейтинги от Системы вроде как не особо и зависят. Но хуже точно не будет, а может, будет лучше. Грех не попытаться, зная, что его завтра обнулят. А от нас уже – оп-па – и коллективное донесение лежит. Может, нас вернут в нормальную жизнь, переведут на легальное положение, дадут обычный рейтинг и оставят в покое?
– А что напишем-то? – спросила я.
– Ну как… Плохо искал Сопротивление… Не, не так! Втайне сочувствовал!.. Да ну, Ларчик, не найдем что написать, что ли? Тут каждый втайне сочувствует чему-либо запрещенному… Анализ накидаем какой-нибудь его речи. Вокабуляр, то се. Он же грубый, материала много…
– А если он выплывет? – спросила Клара. – Он же нас всех тогда…
– Ничего он не выплывет, – сказал Ник. – А если и выплывет, то про нас не узнает. Мы завяжем донесение на событие и на имя. На обнуление Вебера и на имя Мвагу.
Граммофон одобрительно крякнул.
– Голова варит у тебя, Никитос.
В «Своде Системных прав» Ник действительно разобрался хорошо. Донос можно было сохранить в облачном сервисе, завязав на событие и имя. Это работало как два ключа от ячейки с наличностью в старину. Вскрыть сообщение мог только определенный человек и только по наступлении указанного отправителем события. Так оформлялось наследство, например: событие – смерть родителя, имя – имя ребенка. Но так же можно было оформить что угодно.
– Жопы нам реально пора прикрывать… – размышлял Граммофон вслух. – Тот, на чье имя завяжемся, может, нас потом и подберет… И лучше Мвагу тут, пожалуй, и не найдешь, они ж с нашим как кошка с собакой… Давайте писать, я за. И поторапливайтесь, у нас только эта ночь и осталась.
– Да, – сказала Клара. – Погнали.
