– Что вам нужно, рядовой первого ранга? – спросил он несвойственным ему высоким неприятным голосом.
Я молчала. Он повторил вопрос громче. Я выкатила глаза подальше и ответила тоже громко, по-казенному, в тон ему:
– Прибыла уведомить о том, что намерена сопровождать вас завтра во время визита к господину Тео!
– Я уже сообщил вам в п-п-ппписьменной ф-форме, что приказа такого не отт-тдавал и отдавать не намерен. Вы Свободны, рядовой.
Я осталась на месте.
– Я сказал, вы Свободны, рядовой!
Я продолжала молча сидеть.
Вебер иронически поднял брови.
– Мне позвать охрану?
– Зовите.
– Что-о?.. Да скребь с тобой, сиди тут, сколько влезет…
Последние слова он пробормотал, повернулся, чтобы выйти, споткнулся в дверях, покачнулся, чуть не упал, но в итоге все же удалился.
Я осталась сидеть в кабинете, совершенно не понимая, что теперь делать. Рядом неторопливо нарисовался дракей.
– Пожалуйста, покиньте территорию, – загнусавил он. – Гражданка Общества абсолютной Свободы, вам предписывается сейчас же освободить данное помещение. В противном случае собственник будет вынужден сообщить в эмиссариат о нарушении границ его Свободы, что может повлечь за собой…
Я встала и, не слушая весь этот бред, пошла в спальню Вебера. Дракей катился за мной. Я приоткрыла дверь, за которой только что скрылся Вебер. Дракей нырнул вперед и захлопнул дверь прямо перед моим носом. Тогда я вернулась в кабинет, подошла к модной инсталляции, левой рукой выдернула из нее кровавый дрын, а правой – героически преодолевая брезгливость – впервые в жизни прикоснулась к железной кукле и остановила ее.
– Слушай, ты, – сказала я дракею, удерживая его за то место, которое у человека называлось бы плечом, – скребаная консервная банка. Если ты сделаешь еще шаг или ползок, или как это у тебя называется, я проломлю тебе башку этим произведением искусства.
Я показала роботу дрын.
– Ты меня понял?
Ручаюсь, что тест Тьюринга он не прошел так быстро, как мой.
Дракей откатился на безопасное расстояние, в сторону, строго противоположную двери в спальню, и оттуда заныл какой-то типовой текст про нарушение прав искусственного интеллекта. Ныл он вежливым тоном и строго на три децибела ниже, чем следовало, так что я была уверена – он меня правильно понял.
Продолжая сжимать дрын в левой руке, я пошла к двери в спальню Вебера. Открыла ее. Внутри было очень тихо и еще темнее, чем в кабинете. Я пошарила по стене. Но, конечно, такой архаикой, как выключатели, Вебер не пользовался. Свет наверняка включался командой голосового управления, но я не знала, какой, и попробовала наобум.
– Свет! – сказала я негромко.
Безрезультатно.
Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я увидела силуэт Вебера.
Он сидел на кровати, скорчившись и совершенно неподвижно. Рядом на подносе угадывались очертания бутылки. В спальне дышать было нечем.
Я подошла и села рядом с ним на кровать. Он даже не пошевелился, продолжал сидеть и смотреть в одну точку. Он не снял этот странный халат, в котором выходил ко мне, и даже не расстегнулся, несмотря на духоту.
Я набрала воздуху в грудь и сказала деревянным тоном:
– Да ну и ладно, скормим ему эту Лу Гринн, авось прокатит.
Он молчал.
– Что ты скажешь ему завтра? – спросила я, неожиданно для самой себя переходя с ним на ты.
Вебер медленно повернул голову.
– Ничего, – сказал он хрипло. – Я не пойду. Смысл.
– Тогда беги.
– Куда? – спросил Вебер. – Это невозможно. Ты же знаешь.
– К Филиппу… Он может помочь?
– Нет. Меня уже никто не прикроет. На мне же черная метка…
– Ну подожди еще… – пробормотала я, чтобы хоть что-то сказать.
Вебер усмехнулся и закатал рукав, обнажив биочасы. Я посмотрела. Ого.
– Массовый исход, – сказал Вебер и предпринял неудачную попытку засмеяться. – У меня было 7000 тысяч друзей в профиле, осталась тысяча, и видишь, цифра падает… Как же быстро распространяются слухи! Ну и скребь бы с ними, но ведь и реальные друзья уходят. Близких-то у меня, оказывается, и не было, – он цокнул, хлебнул из горлышка и мутно посмотрел на меня в упор.
– Ты – единственная, кто пришел, – сказал он. – И вот вопрос: зачем? Проломить мне, наконец, голову? – Он снова усмехнулся и указал глазами на дрын, который я, оказывается, все еще сжимала в левой руке. – Отомстить за мать? Слушай, я теперь, может, и не против, все лучше, чем… О!.. – воскликнул он вдруг. – Придумал!.. Убери эту палку.
Я вздрогнула и бросила дрын на кровать.
– Держи. – Вебер нагнулся ко мне, уверенным движением взял за руку, закатал рукав моей блузы, нащупал мои биочасы, включил их и начал в них копаться.
Я сидела неподвижно и чувствовала сквозь запах и сильный хмель этого человека все ту же неподотчетную феноменальную его силу, обреченную сейчас на уничтожение.
– Вот и все, – сказал он, убирая руки. – Я поставил тебе эту скребаную программу. Давай.
– Что давай?..
– Обнуляй меня, твою мать. Лучше ты, чем Тео.
«Прежде чем начать техническое обнуление индивида, поместите его ЕИК – Единый идентификационный код – в центр красного квадрата. Удерживайте в этом положении 3 секунды…»
– Прекрати, – сказала я, встала с кровати и отошла к окну.
Какими голосовыми командами у него тут все включается? Хоть бы шторы раздвинуть…
– Забавно, да? – сказал он глухо. – Столько лет я играл в эту игру, чтобы вот так теперь проигрывать на ровном месте… Слушай, но я ведь и правда не знаю, кто из них реально…
Он не договорил, хлопнул ладонью по постели, взял бутылку, отхлебнул из горлышка, протянул мне.
– А «Телемед»? – спросила я. – Сейчас же развоняется.
– Да выключи ты его к скребаной матери до завтра.
– Завтра может не настать…
Вебер посмотрел на меня сквозь бутылочное горлышко.
– Ну, завтра всегда настает, – сказал он веско. – С нами или без нас – второй вопрос.
Я выключила «Телемед» и отхлебнула прямо из бутылки. Виски обожгло мне гортань, потекло куда-то в живот, и там стало тепло. Давно забытое запретное чувство.
– Знаешь, чем ты мне всегда нравилась? – спросил Вебер.
– Я – тебе? Нравилась? Чем же?
– Ты простая, – ответил он.
– Что?
– В том смысле, в каком прост круг. Все точки на одинаковом расстоянии от центра образуют круг. Это очень просто. И гениально. И красиво. Ты – круг.
Он все-таки был сильно пьян.
– Твоя мать была другой. Сложной. Это ее и погубило. А ты – круг. Ты можешь выжить.
Он протянул руку, забрал у меня бутылку и озабоченно покачал ею.
– Надо дракея позвать, спиртное на исходе.
– Он не придет, он меня боится. Давай я схожу.
Минут, наверное, пятнадцать я плутала по второму этажу апартаментов Вебера, прежде чем набрела на бар. Это было неприятно, дракей неслышно скользил параллельным курсом, и хоть я и знала, что он не может напасть на меня, все-таки прихватила с собой трофейный дрын. Пока я бродила по дому в поисках выпивки, в голове созрел план. Это был шанс, правда очень слабый. Один даже не из миллиона, наверное, а
