Удивительно, но варвар меня понял. Сжал руку в кулак и оттопырил средний палец. Ого! Разговаривать они, значит, плохо умеют. А вот оскорбительные жесты знают. Ничего себе открытие.
После несытного ужина старуха выдала мне старую шкуру и указала на место чуть поодаль костра. Я посмотрела на «одеялко»: дыр в нем насчитала больше, чем сохранившихся ворсинок. Интересно, сколько ему веков: тысяча? миллион?
— Жмоты! — упрекнула я семейство.
Ма глянула на меня, как на надоедливого комара, и только махнула рукой. Она подтащила поближе к костру несколько сухих поленьев и улеглась на них, как на подушку. Ее «одеялко» было совсем новым, теплым. В свете костра темный мех отливал рыжим, как у норки.
Я позавидовала с секунду, завернулась в «свою» шкурку и съежилась. Лежать на полу пещеры было холодно и неудобно. Жалкое укрытие из изъеденной плесенью и молью «овчинки» служило слабой подмогой. Я почувствовала себя принцессой на горошине, вернее — на булыжниках. Как ни пыталась улечься поудобнее, все равно чувствовала грубое неровное покрытие и не могла уснуть, несмотря на усталость.
Помимо моей воли из глаз хлынули слезы. Я достала из-под мышки клатч — последнее напоминание о прошлой жизни. Уткнулась в него носом и ощутила аромат своих любимых духов. Всхлипнула, осознав, как жалко выгляжу сейчас и до чего дурно пахну. За один короткий день моя жизнь изменилась до неузнаваемости. И я не знала, как вернуться к прошлому.
И тут меня осенило. Золотой ключик! Не он ли открыл дверцу в другое измерение и перенес меня из городской квартиры в этот дикий лес? К первобытным неандертальцам.
Мой рациональный ум твердил, что это невозможно. Но иррациональная русская смекалка утверждала обратное. Я бросила взгляд на варваров: они уже спали и громко всхрапывали на всю пещеру. Как только умудрились отключиться так быстро?
Непослушными пальцами я расстегнула сумочку и достала заветный ключ. Засунула его в рот, нащупала языком заветное углубление. Но ничего не произошло. Я повернула ключ другой стороной. Боком. Погрызла и чуть не сломала зубы.
Спустя полчаса мой язык распух, а я по-прежнему находилась в пещере среди варваров. Костер почти прогорел, но Ма точно почувствовала это: не просыпаясь, протянула руку к дровам и подкинула в огонь новую порцию.
Громко шипя от досады, я запихнула ключ обратно в клатч и прижала к себе. Внутренняя чуйка подсказывала, что эта вещица мне еще пригодится.
Мне приснился холодильник. Мой любимый, родной «Аристон». Он скучал по мне так же, как и я по нему. Подмигивал мне желтым глазом, манил запахом сдобы, апельсинов и котлет по-киевски.
И я шла на этот божественный аромат. На мне была только льняная сорочка в пол с глубоким декольте и кружевными оборками на длинных широких рукавах. Мои босые ноги мерзли, но я продолжала красться, зябко поджимая пальцы.
На кухне, облокотившись на распахнутую дверку холодильника, стоял Филип. В семейных трусах и тапках на босу ногу. Но даже этот нелепый наряд не умалял его мужественности и эротизма. Я смотрела на него и таяла, как ванильный пломбир. И стекала лужицей к его мускулистым ногам.
— Проголодалась, малышка? — спросил Фил и поманил меня пальцем. — Иди, папочка даст тебе вкусненькое.
Я приблизилась и положила ладони на его сильную грудь. Ощутила исходящий от нее жар и безумно захотела почувствовать, как наши тела соприкоснутся кожа к коже. Дикарка внутри меня пробудилась и облизнула пересохшие губы. Ей тоже не терпелось продолжить.
— Поможешь мне снять рубашку, — попросила я.
Филип опустился на колени и приподнял подол моего одеяния. Движения его были плавными, гипнотическими. Я почувствовала прикосновение настойчивых губ и вздрогнула, слабея от желания. Он поцеловал мои ступни, щиколотки, колени. Перебрался выше, к бедрам.
Я положила руки на его плечи и покорно раздвинула ножки, приглашая и поддразнивая. Волна предвкушения пронеслась по моему телу и замерла в области живота.
Он лизнул внутреннюю поверхность моих бедер, подул на короткие золотистые завитки между ними. Раскрыл пальцами створки половых губок и обвел языком клитор. Под его ласками моя «горошинка» стала набухать, причиняя нестерпимое наслаждение.
Я запустила пальцы в волосы Фила и прогнулась, облегчая ему работу. Горячий и влажный язык любовника проник в меня и принялся исследовать. Напряжение росло, и стоны один за другим срывались с моих губ. Не в силах больше выносить эту сладкую пытку, я просила Фила не останавливаться.
Но он не внял моим мольбам. Поднялся и одним ловким движением стянул с меня рубашку. Обнял меня за талию и прижал так крепко, что моя грудь расплющилась об его торс.
Он прижался губами к моему рту и поцеловал: властно, жадно и вместе с тем нежно. Шершавые сильные ладони переместились на мои бедра, очертили их крутой изгиб, поднялись выше. Я извивалась в его объятиях, требуя перейти от прелюдии к действию. Желание стало совершенно диким.
— Я сейчас, — пообещал Филип и зачем-то полез в холодильник.
Достал ветчину и поднес к моему носу.
— Хочешь?
— Давай потом, а? — попросила я все еще хриплым от возбуждения голосом. — После…
— Бери. На, — повторили мне. Но это был уже не голос моего воображаемого любовника.
Я распахнула глаза и вздрогнула. Надо мной, широко расставив ноги, стоял Пер и протягивал недоеденный кусок вечернего «жаркого».
— На, — повторил он.
Я отползла от него и села. Сморщила нос, показывая, что не голодна.
— Нет, — сказала громко, надеясь разбудить Ма.
Но та дрыхла, сотрясая пещеру своим богатырским храпом. Только Ка проснулась и с удивлением и интересом наблюдала за мной и братцем.
— Нет разрешения, нет жены, — ехидно напомнила я Перу. — Забыл?
Но варвар не растерялся. В один прискок преодолел разделявшее нас расстояние, схватил меня за волосы и прижал мою голову к своему паху.
— Ах ты, дегенерат недоделанный! — взревела я. — И думать забудь!
В бешенстве зажала в кулак его мошонку и стиснула со всей дури. А дури в тот момент во мне было много. Пер взвыл, как недорезанный хряк, и вытаращил глаза.
Я ослабила хватку и позволила ему отпрыгнуть.
— То-то же, — грозно предупредила нахала. — И не вздумай повторять попытку.
Пер усвоил урок и наверняка решил оставить свои ухаживания для другой, более сговорчивой «самки». Тоже мне — герой-любовник. Нашел выход из ситуации. Нет уж, лучше загнусь от голода, чем стану делать минет за еду.
Разбуженные криком, Ма и Мна недовольно покосились на Пера и вернулись к оставленному занятию. Уязвленная гордыня родственничка их явно не интересовала. Напрасно тот пыхтел и шмыгал носом, надеясь, что мать проявит сочувствие и все же разрешит меня сожрать.
Глава 6
Уснуть этой ночью мне так и не удалось. Сперва я боялась, что Пер попытается отомстить, но храбрым он становился только с материнского одобрения.
Пер задремал, смешно подрыгивая во сне ногами — совсем как Персик,
