— А разве тут что-то есть?.. — я притворилась паинькой. — Мне подумалось, что ты мог бы привязать мои руки к спинке кровати и…
Договорить мне не дали. Нер грубо оттолкнул меня в сторону. Кошек у меня в родстве наверняка не было, потому приложилась я знатно. Хорошо, что лететь было не высоко, иначе избежать сотрясения мозга мне бы не удалось.
Пока я поднималась на ноги и потирала ушибленный локоть, жрец с азартом ищейки обследовал тайник. Потом снял с шеи неприметный медальон в виде солнца с тремя лучами и приложил его к ящичку.
— Зажмурься! — приказала мне. — Посмеешь открыть глаза — умрешь немедленно.
Ха, испугал скунса фимиамом. Я закрыла глаза ладонями и для пущей убедительности отвернулась. Все, что ненужно, мне уже известно.
Поняв, что ключ по-прежнему находится в тайнике, Нер испустил облегченный вздох. Подошел ко мне, но напрасно я ждала извинений. Как только убрала от лица руки, жрец замахнулся и залепил мне звонкую пощечину.
— Любопытство наказуемо! — сказал он с ненавистью.
Подошел к двери и дернул за шнур. На звон колокольчика в спальню вбежали воины и слуги.
— Отведите ее в нижний гарем. Не кормить до вечера и не давать воды, — приказал им мстительный блондин. — Пусть прочувствует всю прелесть наказания.
— Я… — мне хотелось оправдаться.
— Возрази! — грозно прорычал Нер — И я заменю наказание десятком плетей. Хочешь?..
Я закрыла рот и плотно стиснула зубы. Быстро же меня лишили статуса любимой жены. И это за такое несерьезное преступление.
Меня не слишком нежно подтолкнули в спину. Я опустила голову, боясь взглядом выдать степень своего возмущения. Ну, погоди, жрец, я до тебя еще доберусь. Не знаю, когда и как, но доберусь непременно. Или я не настоящая «Зефирка».
Нижний гарем больше походил на свинарник, чем на жилище наложниц. Отвергнутые жены не заботились ни о своей внешности, ни о чистоте помещения. Зачем распинаться, если уже упустили свой шанс.
Как пояснили мне слуги, наказанные или попросту не понравившиеся жрецам, женщины приравнивались по статусу к рабыням и выполняли самую грязную работу. Отрабатывали, так сказать, свой кусок кукурузной лепешки. А свободное время проводили, перемывая кости более успешным товаркам.
В просторной комнате, заполненной двухъярусными деревянными кроватями, было душно и людно. Несколько десятков женщин мирно похрапывали, утомившись за день.
Но мое появление все изменило. Моя цветущая внешность вызвала стойкий припадок аллергии у отвергнутых жен. Стоило войти — и ненавидящие взгляды чуть не прожгли дыру в моей пышной груди.
— Принимайте новенькую! — хохотнул скопец, приставленный наблюдать за нижним гаремом.
С этими словами он подвел меня к свободной нижней койке, зажег еще одну масляную лампу и поставил на каменный выступ возле кровати. Света она давала не больше, чем лампада. Но мне и этого хватило, чтобы осмотреться и понять, что в следующий раз стоит проявить большую осторожность. Жить в таком террариуме, среди полсотни ядовитых змеюк всю оставшуюся жизнь — наказание похуже плетей.
— Не шалить и не обижать, — предупредил скопец и вышел.
Как только дверь за ним закрылась, клубок гадюк зашевелился.
— Добро пожаловать в ад, — нарочито льстиво пропела одна из варварок. Старая и сморщенная, как урюк. — Что, не подошли жрецам твои телеса? Иль лежала бревном?
Я разлеглась в самой соблазнительной позе, какую только смогла придумать, и лениво потянулась.
— Да нет, заездила Неруна до полусмерти, вот он и обиделся. Ну, ничего. Побуду здесь денек-другой и обратно вернусь. И в следующий раз пощажу гордость повелителя. Ограничусь пятью оргазмами.
Соседка по несчастью раскрыла от изумления рот, но так и не нашла, чего возразить. Глаза ее налились кровью.
— Вы как хотите, мне выспаться надо, — заявила я и отвернулась к стенке.
И на удивление быстро уснула. Даже не успела посочувствовать самой себе и пожаловаться внутренней дикарке на злую судьбу. Как любила повторять Аришка, спасая меня от очередного разочарования: «Не бери в голову, бери в рот — так выплюнуть легче».
Проснулась я от того, что кто-то грубо стащил меня за ногу с кровати. Не понимая, что происходит, вскочила и тут же упала снова. Со всех сторон на меня сыпались удары — кажется, лупили скрученными в жгуты шкурами.
— Ну, все, достали! — взревела я.
Схватила свое «одеяло» и начала им активно отмахиваться от разбушевавшихся варварок. И не лень им ночью драться. Неужели они надеялись, что я буду смирно терпеть побои. Ага, щаз. Даром, что ли, меня в детстве мальчишки дразнили Конаном, я тоже знаю пару болевых приемчиков.
Одна из нападавших достала из-под матраса нож. Пусть и каменный, тупой, как наша Марьяна, но все же холодное оружие. Игра перестала мне нравиться.
В панике отступая и одной рукой прикрываясь шкурой, второй я принялась шарить в котме. Как говорится, склоняйся перед противником только для того, чтобы взять в руки кувалду.
Кувалды у меня не было, зато был дезодорант-спрей. Я отбросила шкуру, сцапала масляную лампу и подставила ее под струю аэрозоля.
Славный получился факел. В воздухе запахло свежим арбузом и паленой курицей. От дикого визга стены задрожали. Варварки растеряли боевой азарт, принялись кататься по полу и шкурами тушить на себе пламя.
Скопец заглянул в комнату, только когда в моем дезодоранте кончился газ. Судя по выражению лица, не так-то он и расстроился из-за потасовки. Но тыкву с водой принес и по очереди обмакнул в нее дымящихся «клушек». Ну вот, опалили, теперь можно и ощипывать.
Я с видом победительницы молча наблюдала за происходящим. С моего лица не сходила злорадная улыбка.
— Ты поплатишься за это жизнью, — скопец тут же нашел виноватую.
— С чего бы это? — возразила я. И подтолкнула ногой валявшийся на полу нож. — Они первые хотели меня зарезать. А Нерун, между прочим, еще не лишил меня должности любимой супруги.
Мужского достоинства прислужников лишили, а вот мозги у них работали на полную мощность. Быстренько прикинув, что связываться со мной себе дороже, скопец погнал табун неощипанных девах к лекарю. Меня же заставил мыть в нижнем гареме полы.
— Может, и меня врачу покажешь? — захныкала я. — Смотри, — и показала ему синяки.
С умным видом скопец осмотрел мою кожу, потыкал пальцем самую сильную ссадину и заявил:
— Само заживет.
Он вручил мне пористую губку, кусок хозяйственного мыла и указал на тыкву с водой.
— Сделай, чтоб все блестело, как моя лысина. Доложу о тебе господину, и он сам решит, как с тобой поступить.
Я чуть не расплакалась от обиды. На этот раз мне точно досталось ни за что. Как можно наказывать за то, что ты пытался сохранить себе жизнь? Одно слово — варвары.
Нижний гарем показался мне настоящими Авгиевыми конюшнями. Столько пыли и грязи я не видела и в общаге, где жила вместе с десятком сокурсниц. Даже в полумраке можно было отчетливо рассмотреть закопченные потолки,