Дмитрий фыркнул в ответ. Запрыгнул в «Ягуар» и рванул вслед за УАЗикомязычника.
Унылый пейзаж из полей, лесов и рек за время пути настолько утомил Селиванова, что он чуть не задремал.
Когда же Миролюб свернул с трассы и поехал по сосновому лесу, следуя по одному ему известному пути, Дмитрию стало не до сна. Он подскакивал на кочках и ухабах, ударяясь головой о крышу автомобиля, и каждый такой прыжок дикой болью отзывался в искалеченном теле. Но Дмитрий продолжал свой путь, стиснув зубы и постанывая при самых невыносимых приступах.
Но вот Миролюб остановился.
Дмитрий заглушил мотор и еще долго сидел в машине, уткнувшись лбом в руль. Попытка пошевелиться отозвалась непрекращающейся болью в области спины.
Промедление гостя заставило Миролюба забеспокоиться. Он поспешил к авто Селиванова и вежливо поинтересовался:
— С Вами все в порядке?
Ответить Дмитрий не смог: в его голове словно стучал кузнечный молот, а снопы искр, высекаемых им, разлетались по всему телу, причиняя нестерпимую муку. Селиванов попытался приподнять отяжелевшие веки, но увидел перед собою лишь плотный серый туман, разговаривающий голосом Миролюба.
Когда он все же открыл глаза, то обнаружил себя лежащим в душно натопленной избе на невысокой, застеленной пуховой периной кровати.
— Окна открой, — полу-попросил — полу-приказал он сидящему рядом Миролюбу.
Язычник поспешил исполнить указание гостя.
— Дождь на улице, вот мама и расстаралась, — извиняясь, заметил он. — Почему сразу не сказали, что Вам плохо? Мы могли бы остановиться и немного передохнуть.
— Ничего, переживу, — отмахнулся Дмитрий. — Скажи лучше, мы на месте? Когда начнем исцеляться?
— Что Вы?! — удивился Миролюб. — Проведение обрядов — дело серьезное, к нему надо подготовиться. Да и отдохнуть Вам не помешает.
— На том свете отдохну, — мрачно заметил Селиванов. — А как мне нужно готовиться?
Лицо Миролюба приобрело тревожное выражение.
— Вам бы лучше с нашим жрецом поговорить, он понятнее объясняет.
Дмитрий приподнялся на локте и вяло поинтересовался:
— Без этого обойтись нельзя?
— Можно попробовать… — смутился Миролюб. — Завтра Безгнев, наш жрец, будет вместе с другими участниками общины проводить обрядовое славление, и Вы можете поучаствовать.
— И что мне делать? Попросить ваших богов об исцелении?
— Нет, славят, ничего не прося. Славить — значит возносить хвалу. И можно обратиться не к Богам, а величать родственников, друзей, да кого угодно.
— И чем мне это поможет?
— Боги сами знают, кому что подать. Однако можно поднести требу — по ней узнают и о Вас, и о вашей просьбе.
Пояснения Миролюба все больше раздражали Дмитрия.
— Что еще за треба?
— Жертвоприношение, — буднично ответил язычник.
— Я, что, буду должен кого-то убить?! — взвился Дмитрий.
На секунду Миролюб потерял дар речи.
— В славянской вере не приносят кровавых жертвоприношений, — успокоил он изумленного гостя. — Обычно отдают в дар то, чем богат каждый. Женщины пекут хлебы, ремесленники подносят плоды своих трудов. Вы же можете обойтись парой купюр.
— А-а-а… — протянул Дмитрий, — теперь ясно. Чем больше даешь, тем тебя лучше слышат?
— Абсолютно неверное суждение. Дело не в том, что ты дашь, а в том, как дашь. Если преподносишь требу от чистого сердца, то не важно, сколько она стоит. Смысл заключен совсем в другом…
— И сколько мне дать? — ехидно уточнил Дмитрий. — От чистого сердца?
Миролюб закатил глаза и подумал, что такого прагматика, как Дмитрий, ему не переубедить.
— Сколько не жалко.
Язычник вышел на кухню, погремел посудой. Через минуту вернулся и вручил гостю стакан с пахучей жидкостью.
— Вот, это мама просила дать Вам выпить.
Дмитрий взял стакан, принюхался к содержимому.
— Что это?
— Настойка из трав, — пояснил Миролюб. — Да Вы не беспокойтесь, моя мама — лучшая знахарка в общине.
— Не отравит?
В ответ Миролюб так округлил глаза от негодования, что Селиванову ничего другого не оставалось, как одним залпом выпить весь настой.
Едкая жидкость прокатилась по пищеводу, упала в желудок. Во рту сохранился горьковатый привкус, но в остальном эффект был воистину поразительным. Дмитрий вмиг почувствовал ослабление боли в голове и суставах, а его сознание окончательно прояснилось.
— Да, ничего зельице, — признал он, прислушиваясь к ощущениям.
— Вот и хорошо, — радостно ответил Миролюб и одобрительно кивнул. — Мама ушла ночевать к соседке, так что Вас никто не побеспокоит. Ваши вещи я перенес, а коляска стоит рядом с кроватью. На кухонном столе — ужин. Словом, будьте нашим гостем. Если Вам ничего больше не нужно, то я тоже пойду.
Миролюб коротко поклонился и направился к двери.
— Постой! — окликнул его Дмитрий. — Не поленись, закрой окна обратно. И хватит «выкать», давай на «ты».
— Согласен, — улыбнулся Миролюб.
Язычник охотно выполнил просьбу гостя и не задавал лишних вопросов. За это Дмитрий был благодарен ему вдвойне: не рассказывать же незнакомцу о затаенных страхах.
Глава 7
Богач волен есть лакомые блюда, украшать росписью потолки и стены у себя в доме, владеть замком… Да, все это ему доступно; но довольство жизнью выпадает, пожалуй, на долю других.
Жан де Лабрюйер
На следующее утро Дмитрия разбудил осторожный стук в дверь.
— Открыто! — крикнул Селиванов сонным голосом.
Дверь распахнулась, впуская поток свежего воздуха и Миролюба.
— Доброе утро, — поздоровался язычник. — Как спалось?
— Неплохо, — поразмыслив, прикинул Дмитрий. — А ты куда так вырядился? — уточнил он, осматривая наряд Миролюба.
— Здесь мы не носим обычной одежды, тем более синтетической. Так сказать, возвращаемся к корням в духовном и в материальном плане, — пояснил Миролюб. — Если ты по-прежнему хочешь поучаствовать в обрядовом действе, то и тебе придется переодеться.
— Надо, так надо, — пробурчал Селиванов и принял у язычника сверток с одеждой.
— Помочь тебе? — предложил Миролюб.
— Не нужно, я привык справляться сам.
Одевать новую одежду, оказалось совсем легко. Выданный ему костюм состоял из туникообразной льняной рубахи, доходившей Дмитрию до колен, широких штанов и кожаных ботинок, напоминавших своеобразные мешки, одевавшиеся на ступни. К наряду прилагался и плетеный пояс — Селиванов небрежно завязал его в узел.
— Нет, не так! — ухнул Миролюб. — Пояс нужно подвязывать под левую руку.
— Почему? — Дмитрий удивленно вскинул брови.
— Пояс служит оберегом! Наши женщины научились плести эти детали убранства на дощечках, восстановив прежнюю традицию.
Дмитрий заметил своим обычным язвительным тоном:
— А штаны и рубашка? Неужели и их вы ткете на древних станках?
У Миролюба и мускул на лице не дрогнул.
— Почему ты так думаешь? У нас есть современное оборудование, на котором изготавливается ткань, а вот материал мы выращиваем сами.
— Выходит, не брезгуете дарами цивилизации?
Выпад Дмитрия не задел Миролюба.
— Теми, что не наносят вред окружающей среде, пользуемся охотно. Но все же мы стремимся к тому, чтобы не зависеть от установившейся в обществе системы.
Селиванов продолжил «кусаться»:
— Но и от денег «паломников» не отказываетесь?
— Увы, — развел руками язычник, — нас вынуждают обстоятельства. Мы практически полностью обеспечиваем себя продуктами питания, одеждой, инвентарем и прочими необходимыми вещами, но вот арендная плата растет каждый год.
Миролюб выглядел крайне опечаленным, повествуя о тяжелом финансовом положении общины. Он рассказал
