– Сегодня же поручу подготовить иск против Винстона, – сказал Эберт. – Другим будет наука.
– И правильно сделаешь, друг мой, – поддержал Ральф. – Я помогу. «Сенсация» – продажный журналишко. Значит, грязного белья там много. Мышка, ты как?
– Жить буду, – ответила охрипшим голосом.
– О, в этом я ни капли не сомневаюсь! Главное – не вешай нос. О тебе говорят? Значит, ты на пути к успеху. Думаю, друзья мои, пресс-конференция была устроена не зря. А окончательные результаты увидим в завтрашней прессе. Интересно, сколько изданий ради таких новостей сдвинут время выпуска?
Ральф продолжал говорить, подталкивая нас обоих к выходу. Действительно, стоило поехать домой, отдохнуть и понять, как быть с тем, что сегодня произошло. К тому, что моя жизнь превратилась в сплошное безумие, стоило привыкнуть. Но я не ожидала, что об этом безумии станет кому-то известно.
Глава 27
Этот день вымотал нас обоих. Меня – так точно. Я хотела одного – оказаться дома, подальше от «Скай», журналистов и врагов. Эберт, конечно, видел мое состояние, но в душу лезть не стал. И рядом с ним, таким уверенным, становилось спокойнее. Я смотрела в окно – город плыл яркими пятнами на фоне закатного неба. Неужели скоро вечер? День длиною в жизнь.
– Мы завтра едем на полигон? – спросила тихо, потому что была бы не против очутиться наедине с Эбертом где-нибудь на краю мира.
– Видно, не получится. Нужно подписать иск и отследить, что же будет твориться с прессой, – ответил Эберт. – Думаю, стоит повременить до промежуточной презентации. А потом поедем. Окончательные вычисления буду делать только сам. Не хватало еще, чтобы на выставке мобиль рухнул зрителям на головы.
– Да, ты прав.
Мы снова замолчали – теперь уже до самого дома. Стены, которые так быстро стали родными, обещали покой. Я вошла в дом раньше Эберта – он отводил мобиль в гараж. Рухнула в первое попавшееся кресло и замерла. Опустошение – вот и все, что чувствовала. Но главное, что все закончилось. На этот раз.
– Ты в порядке?
Теплые руки опустились на плечи, и любимый запах цитруса поплыл по комнате.
– Да, – потянулась я к нему. – Просто устала. А ты?
– Более чем. Тебе стоит принять душ и расслабиться. А я пойду к Марго, распоряжусь насчет ужина.
– Я лучше без ужина, – качнула я головой. – А ты ешь, ты же не обедал.
– Без тебя не буду.
Пришлось подниматься и идти на второй этаж. Теплая вода действовала лучше любых лекарств. С другой стороны, мы оба живы и здоровы. Журналисты? К чему обращать на них внимание? У них одна цель – утопить Эберта, а на войне все средства хороши. Разве бывает грязь большая, чем предательство Рика? То-то же, не бывает. Нужно просто взять себя в руки.
Ужин накрыли в столовой на моем этаже. Туда я входила уже почти отдохнувшая. Эберт ждал меня. Он наконец-то выглядел умиротворенным – не таким, как в последние дни. И его настроение передалось и мне. За стол я садилась почти счастливой.
– Марго сказала, сегодня на ужин твой любимый черничный пирог.
– Да? – Интересно, когда Марго это разведала? – Отлично.
– Но чтобы его получить, придется съесть весь ужин.
– Жестоко, – улыбнулась я Эберту.
– Предусмотрительно. Так что отведай теплый салат – пока не подали что-то еще.
– Хватит издеваться.
Но Эберт и не думал останавливаться. Еще бы, для него это был день триумфа. Так поставить журналистов на место – это тоже талант, которого я в нем не подозревала. И сама оттаивала рядом с ним. Привычное тепло окутало тело. Преддверие приступа? Или просто Эберт расслабился и получает удовольствие от вечера? Хотелось бы верить, что второе.
– Эберт, а давай после выставки уедем далеко-далеко, – попросила я. – На неделю, две – не важно. Лишь бы подальше от этого города.
– Как скажешь, – кивнул Скайден. – Хоть на край света.
– Звучит соблазнительно.
Марго вернулась с овощными горшочками и спросила, какой заварить чай. Я попросила любимый ягодный, а затем вдруг появилась шальная идея.
– Эберт, а в доме есть выход на крышу?
– Есть, там еще одна лаборатория для наблюдений за… А впрочем, какая разница? Главное, что есть.
– Давай заберем чай, черничный пирог – и отправимся туда? – предложила, не особо надеясь на согласие.
– У меня есть идея получше. На крыше дует, а вот в верхней лаборатории стеклянный потолок. Давай переберемся туда, только сначала ты доешь ужин.
Пришлось сражаться с горшочком. Затем мы захватили пару пледов, чайник и тарелки с пирогом. Эберт провел меня в дальнюю комнату – никогда бы не подумала, что там есть лестница наверх. Она скрывалась за ложной стеной и появлялась только после нажатия кнопки на панели. Странно, что я еще до нее не добралась. Мы поднялись по ступенькам. Лаборатория казалась малообитаемой. Наверное, в последний раз Эберт пользовался ею достаточно давно. Но здесь было чисто – значит, в отличие от первого этажа, сюда Эберт пускал прислугу. Мы расстелили пледы на полу и уселись на них. Это казалось смешным – два взрослых человека дурачатся после жуткого дня. Но мне здесь нравилось. Больше всего нравился стеклянный потолок, сквозь который было видно звезды. Когда успело настолько стемнеть? Эберт специально не включал яркий свет, ограничившись тусклым светильником.
– Знаешь, лица этих журналюг дорогого стоили, – говорил Эберт, откусывая кусок пирога. – Особенно когда я сказал, что иногда мечтаю убить свою тетушку.
– Они не ожидали подвоха, – смеялась я.
– Да. Думали, что загнали меня в угол. Не тут-то было!
– Наверное, сейчас во всех редакциях ломают головы, как преподать то, что они сегодня услышали, и не выставить себя идиотами.
– Точно!
Чай стремительно заканчивался, но уходить не хотелось. Наоборот, я была бы не против, если бы вечер длился вечно. Мы убрали тарелки и пустой чайник на стол, и я легла на плед, глядя на звезды. Казалось, что они близко-близко, нужно только дотянуться рукой.
– Я люблю тебя. – Теплое дыхание коснулось щеки. – И мне жаль, что из-за меня у тебя проблемы.
– У меня проблемы из-за некоторых подонков, Эберт. Не путай одно с другим, – обернулась я к нему.
Эберт смотрел сосредоточенно, словно хотел понять мою реакцию.
– Чего ты?
– Ничего. Просто думал, что готов был уничтожить всех, кто находился в конференц-зале, лишь бы они заткнулись. И почему людям все время есть дело до чужих жизней? Пусть бы смотрели за своими.
– Видимо, свои слишком скучные, – ответила я.
Эберт лег рядом. От него исходило ощущение внутренней силы. Я прижалась к нему – единственному островку в бушующем море. Единственному, вокруг которого вращалась моя жизнь.
– Люблю тебя. – Я коснулась губами его щеки.
– Уверена? – Он чуть обернулся. – Еще не поздно передумать.
– Шутишь? – Я
