Май резко откинулась в кресле, но уже через мгновение взяла себя в руки. На ее губах вновь заиграла доброжелательная улыбка.
— Не стану тебе врать, ты мне не поверишь, раз располагаешь такой информацией, — сказала она, — хотя, признаю, твоя осведомленность несколько осложняет мою сегодняшнюю задачу.
Я промолчал. Тактика «в любой непонятной ситуации молчи» в последнее время давала отличные результаты.
— Константину не стоило делиться с тобой этими сведениями, — продолжила советник, видя, что я молчу, — боюсь, этот промах будет дорого ему стоить.
Ловко она меня подловила. Если я и дальше буду молчать, то подставлю Константина. Он не самый приятный человек, но никогда не подличал со мной.
— Это не Константин, — сказал я после минутного колебания.
— Ха! Неужели ты разговорил Франческу? Вот ведь детишки! На двадцать минут вас без присмотра оставили, а вы уже успели сговориться.
С каждым ее словом я все отчетливее осознавал, как был слеп. Конечно, они за мной следили. И конечно, были в курсе всей моей жизни.
— Не бери в голову, — Май словно прочитала мои мысли. — Конечно, мы следим за всем вашим клубом «114». Если бы мы начали это раньше, Пик не совершил бы этого безумия. Согласен?
Я кивнул. Конечно согласен. Май всегда умела так подобрать слова, что возразить было нечего. И все-таки я не смог промолчать.
— Вы же сами это затеяли — весь этот эксперимент. Пик — всего лишь побочный продукт ваших опытов! Акт устрашения — это ваша вина!
— Да. Наша.
Впервые за все время нашего общения голос Май изменился. Как-то лишился своей обычной силы и напора, что ли.
— И моя лично.
Я несколько раз моргнул. Передо мной сидела печальная старушка с усталыми потухшими глазами.
— Я лично была наблюдателем этого проекта. И хотя я несколько раз рекомендовала Триумвирату прервать эксперимент, мне следовало быть более настойчивой. Возможно даже, я должна была еще полгода назад, когда появились первые тревожные знаки, поставить в известность Сенат. Но я этого не сделала, доверившись мнению Триумвирата, и теперь мы имеем то, что имеем.
Вот вам и обратная сторона большой ответственности. Сложные дилеммы, трудные решения. Оказывается, даже такие гении, как Май, делают ошибки. И пожинают их плоды. Вот уж не уверен, что хочу быть гражданином сектора В. Может, мне действительно повезло, что я родился для доминирующего класса?
— Но зачем это вообще было нужно? В чем была суть эксперимента? — спросил я.
Май откинулась в кресле и устало прикрыла глаза.
— Триумвират усомнился в гуманности Доктрины. Их мучил вопрос о том, насколько разделение граждан на три категории соответствует принципу гуманности и не стоит ли начать реформы по отмене обязательной оценки интеллекта.
— Что?
Я был готов услышать все что угодно, только не это. Триумвират, трое мудрейших людей Города, поставили под сомнение Доктрину?
— А ты думал, эта идея могла родиться в секторе А? — Май грустно усмехнулась. — Исключено, Эрик. Доктрина сама заботится о своей безопасности, структурируя общество таким образом, что зарождение потенциально опасных идей в секторе А исключается.
Кровь бросилась мне в лицо.
— Ясно, мы слишком тупые, чтобы это придумать. Я, честно говоря, и сейчас не понимаю, в чем фишка. Зачем допускать к власти тех, кто априори хуже подходит для этого? Зачем обществу ошибки и низкая эффективность на должностях, требующих максимальной ответственности?
— Потому что оценка человека исключительно с точки зрения его полезности для общества негуманна.
— Но почему? Ведь Доктрина доказала свою экономическую эффективность! Когда каждый делает ту работу, для которой больше всего подходит, выигрывает все общество! — то, с каким жаром я доказывал правоту Доктрины, меня удивило, но Май, похоже, не находила это сколь-нибудь странным.
— Экономическая эффективность и гуманность не одно и то же. Дискуссии на эту тему ведутся в секторе В уже не первое десятилетие.
— И нынешний Триумвират решил проверить свои теории на практике?
— Верно, — вздохнула Май. — Для моделирования была выбрана ваша школа, среди учеников которой постепенно насаждались идеи несправедливости Доктрины. Затем модель была перенесена на «Зеленый треугольник». Эксперимент был контролируемым и дал весьма обнадеживающий результат, но потом Пик слетел с катушек.
— И какой же обнадеживающий результат дал ваш эксперимент? — мне не удалось скрыть сарказма в голосе.
Вот интересно, ради чего эти умники затеяли такую опасную и сложную игру?
— Мы получили тебя, — спокойно ответила Май.
— Меня? — вот уж не думал, что еще смогу сегодня удивляться.
— Твоя модель нового лидера для сектора А выглядит очень многообещающей. Правильные установки, верное смещение фокуса, — советник на секунду замолчала, поняв, что я не понимаю ее слов.
— Из всей экспериментальной группы выпускников, которым была внушена идея об ущербности попадания в сектор А, только ты обвинил в таком распределении себя, остальные обвинили систему, — пояснила она. — В дальнейшем твоя линия поведения позволила повысить не только твою собственную эффективность, но и эффективность ячейки, с которой ты взаимодействовал.
Я молчал, с трудом переваривая услышанное.
— Честно говоря, именно из-за успеха твоей модели я и не свернула эксперимент несколько месяцев назад.
— Но это все не я! Вы вели меня с самого начала! — мелькнувшая у меня мысль заставила меня перебить Май. — Все началось с того разговора после тестирования…
— Эрик, я поговорила тогда со всеми выпускниками, — на этот раз советник перебила меня. — И конечно, мы тебе помогли, иначе твой путь занял бы намного больше времени. Но результат того стоил, у тебя огромный потенциал. И поэтому я сейчас прошу тебя обдумать мое предложение по поводу комитета. У тебя есть шанс помочь Городу, и взять на себя эту ответственность — твоя обязанность. Уже потому, что такая ответственность тебе по плечу.
И вот опять я не знал, что возразить. Все вроде бы было складно, но на душе скребли кошки.
— Я не могу сейчас вам ответить! Я понятия не имею, как руководить комитетом…
— Мы поможем, — спокойно прервала мое нытье Май.
— Но неужели вы думаете, что вам удастся погасить ту волну, которая поднялась, таким простым шагом? — снова попытался я.
— Об этом не волнуйся. Я завтра развалю весь этот карточный домик, — советник снова устало прикрыла глаза. — И я не требую ответа прямо сейчас. У тебя есть в запасе несколько дней, я хочу, чтобы твое решение было взвешенным.
На этом наш длинный разговор закончился.
У меня было время подумать, но почему-то, глядя на ночь за темными стеклами автомобиля, я не мог отделаться от мысли, что все в моей жизни предрешено. Что бы я ни сделал, это каким-то мистическим образом станет именно тем, чего от меня хочет Май.
Домой я вернулся глубокой ночью и опять долго ворочался в постели, путаясь в своих мыслях и сомнениях. Мне нужно было с кем-нибудь посоветоваться.
Советчик нашелся примерно к девяти утра воскресенья.
Второй звонок в дверь за сутки — рекорд моего
