Франческа открыла дверь ближайшей теплицы, пропуская меня вперед.
Она была права — зрелище действительно поражало. Я никогда в жизни не видел такого буйства зелени — теплица была не меньше нашего склада. Вдруг наверху что-то зашипело, и Франческа радостно выкрикнула:
— Вот сейчас!
Я не сразу понял, что произошло. На нас полилась вода. Видимо, включилась система полива. Франческа расхохоталась.
— Вот что важно! А не их политика!
Конечно, это было по-своему красиво и завораживающее. Но я не настолько люблю овощи, чтобы бегать вдоль их рядов в насквозь промокшей одежде и хлюпая набравшими воду кроссовками. Это действительно надо быть фанатиком сельского хозяйства, как Франческа.
Но расстраивать Фандбир мне не хотелось, так что я смиренно мок и улыбался. Мои мучения продлились минут пятнадцать, прежде чем Франческа выпустила меня из этой западни.
— Круто, — сказал я, ежась от холода.
В промокшей одежде перепад температуры по сравнению с теплицей ощущался очень явственно.
— Так о чем ты хотел посоветоваться? — неожиданно спросила Франческа.
А я думал, мы это проехали.
— Теперь безопасно. Если на тебе и были жучки, вода сделала свое дело, — добавила она, и я снова почувствовал себя приматом. — Извини, но техническими средствами безопасности я не располагаю.
Могли ли на мне быть жучки? А черт его знает.
— Спасибо, что подстраховалась, — буркнул я.
— Так что тебя на этот раз мучит?
Теперь Франческа была абсолютно нормальной. Ну как нормальной — обычной Франческой. То, что с нее стекала вода, принимать в расчет не стоило.
— Знаешь, мне пришло в голову, что Май могла с самого начала направлять «Голос» так, чтобы в итоге прийти к власти. Понимаю, это звучит бредово…
— Да не сказала бы. Как по мне, вполне правдоподобно звучит, — возразила Франческа. У меня как камень с души свалился. Хоть кто-то разделяет мои невероятные идеи.
— Только это неважно, у власти она все равно не удержится, — добавила Фандбир.
— А мне, наоборот, кажется, что ее не сбросить. У меня нет никаких доказательств ее вины, а она офигенно ловко ухитряется дергать за ниточки всех окружающих.
— Тебе и не нужны никакие улики против нее. У тебя же есть голос. Неужели ты до сих пор этого не понял? — мне показалось, что Франческа смотрит на меня с сожалением.
— Я не имею к «Голосу» никакого отношения. Говорю же, они — игрушка Май.
— Я не об этом.
— А о чем? — мне опять не хватало мозгов, чтобы понять ее слова.
— Ладно, забей. И это тоже неважно.
— Но Май узурпатор!
— Это ненадолго. Скоро власть перейдет к доминирующему классу. Я давно над этим работаю. Только это секрет, договорились?
Я уставился на Франческу. Неужели я так ошибся? Неужели она все-таки часть «Голоса»?
— Ты ведь не собираешься ничего взрывать? — спросил я.
Франческа рассмеялась.
— Конечно нет. Пик был глупцом, скорее всего, спровоцированным Май. Я — не Пик.
Вот это-то и пугает. Даже страшно представить, что может натворить Франческа с ее мозгами и воображением.
— Доктрина должна уйти в прошлое. Ее экономическая эффективность законсервировала наше общество, остановив всякое развитие. Ради прогресса нам нужны трудности и катастрофы, ошибки и противоречия. Людям необходимо конкурировать друг с другом, мечтать и разочаровываться. Я думаю об этом лет с десяти. Мне кажется, даже эксперимент Триумвирата здесь ни при чем. Проблема развития общества волновала меня всегда.
Я слушал Франческу, понимая, что мы принадлежим к разным видам. Меня в десять лет волновали велосипед и футбол.
— Но ты точно не собираешься никого убивать? — снова спросил я.
— Насилие — глупость. Я собираюсь выступить против экономической составляющей нашей Доктрины. Остальное произойдет само собой.
— Как выступить? Предложить какой-то новый путь?
— Вот именно! Необходимый новый путь! У тебя хорошо получается подбирать слова, — глаза Франчески сияли, как у кошки.
— И когда ты это планируешь?
— Мне нужно совсем немного времени. Можно сказать, все уже началось. Пара дней — самое большее.
Класс.
Я почувствовал, что ужасно хочу спать. Даже несмотря на то, что мои зубы выстукивали барабанную дробь.
— Кстати, хочу дать тебе совет — пока все не началось, держись в тени. Волна поднимется такая, что тебя вполне может вынести на самый верх. И пойми наконец, что тебе не нужны никакие доказательства — они сами дали тебе голос, — Франческа втолковывала мне что-то, словно я был трехлетним ребенком, но я ее по-прежнему не понимал.
О чем она? О моем праве голоса в Сенате? Что может один мой голос против всех сенаторов?
— Ладно. Приятно было поболтать.
— Мне тоже, — улыбнулась Франческа, — желаю удачи. Лови волну, все в твоих руках.
В ее последней фразе мне послышалась издевка.
Возвращаться домой было поздно. Я развесил одежду в своей каморке и улегся спать на нескольких мешках, взятых со склада.
Пусть Франческа предложит свой новый экономический путь. Какая в этом может быть беда? Тем более что и тут я тоже ни черта не понимаю.
И все-таки что-то в поведении Франчески меня очень напрягло. Теперь Фандбир уже не казалась такой безобидной, какой я считал ее, узнав о ее непричастности к «Голосу». Вспомнились ее слова о том, что Триумвират своим экспериментом вырастил монстра. Почему она считает себя монстром? Что за волну собирается поднять?
Я всерьез размышлял о том, стоит ли сообщить обо всем Константину. Когда я в последний раз промолчал о преступлении против Доктрины, Пик взорвал галерею. Да, Франческа пообещала никого не убивать, и тем не менее.
Честно говоря, меня остановила только мысль о газе в вентиляции. Этим людям я тоже не доверял.
Весь следующий день я хотел спать, а денек выдался напряженным. Назавтра мне предстояло впервые посетить Сенат в новой должности.
К счастью, мое председательство в комитете не предполагало ежедневного посещения Сената. Я всего-то должен буду являться туда раз в неделю, для того чтобы озвучить идеи комитета, если таковые будут иметься, в чем лично я сильно сомневаюсь. Откуда бы им взяться?
Также предполагалось, что еще один день в неделю я буду тратить на собрание самого комитета, где мы будем обсуждать законопроекты и другие действия Сената.
Бред. Что мы вообще понимаем в законодательстве? Я вот, честно говоря, вообще ни одного закона не читал. Боюсь, теперь этому придет конец.
Предстоящее событие очень напрягало. Во-первых, мне пришлось купить костюм. Во-вторых, канцлер Май лично позвонила мне и с ее вечным доброжелательным энтузиазмом сообщила, что от меня ожидают очередной речи. И хотя я уже привык нести всякую чушь перед коллегами по складу, на этот раз все планировалось гораздо круче.
Я так понял, это будет трансляция моего выступления в Сенате на весь Город.
К счастью, Май тактично намекнула, что, поскольку у меня пока нет опыта таких публичных речей, она готова предоставить мне примерный план выступления. Я
