Рейвен фыркнула и заметила:
– Эй, некоторые ее стихи очень даже хороши.
– Это не значит, что я хочу слышать их, когда пью там холодный кофе. – Глаза Порции сверкали. – Так как мы собираемся помочь нашей новенькой?
Хендрикс потребовалась секунда, чтобы понять, что они снова говорят о ней.
– С чего ты взяла, что мне нужна помощь?
Порция отмахнулась от нее.
– Помощь нужна всем, – сказала она. Это, как вынуждена была признать Хендрикс, чертовски верно.
– Мы могли бы использовать другого болельщика в команде, – предложила Рейвен, крутя язычок на банке «Нэтти Лайт». – Кэссиди упала на прошлой неделе, и она говорит, что лишь вывихнула лодыжку, но я думаю…
Но Порция уже качала головой.
– Хендрикс не чирлидер.
– Почему нет? – спросила Хендрикс. Она не была уверена на все сто, но прозвучало это как оскорбление.
Порция закатила глаза.
– Тьфу ты, нет, я не собиралась быть стервой. Просто… ты с каким-то прибабахом.
Рейвен снова фыркнула.
– Я имела в виду с хорошим прибабахом, – настаивала Порция. – Как пришелец с планеты, где подростки носят мешковатые свитера, забывают расчесывать волосы, но имеют при этом возмутительно чистую кожу.
– И ты можешь считать это настоящим комплиментом, по крайней мере, процентов на пятьдесят, – отметила Рейвен. – Я думаю, что это ее личный рекорд.
Хендрикс на мгновение потеряла дар речи. Раньше ей не нравилось это выражение, «потерять дар речи», как будто слова могли так просто выпасть из головы и исчезнуть навсегда, но это было точное описание того, что она сейчас чувствовала.
Она знала, что в таких случаях надо что-то такое сказать, и, возможно, было время, когда она смогла бы это что-то придумать в ответ, но сейчас все, что она могла делать, это открывать и закрывать рот, как рыба.
– Наверное, это даже не прибабахи. Ты просто другая. Как бы это сказать, я вообще не могу понять, в чем твоя фишка, хотя обычно у меня это хорошо получается, – сказала Порция.
– Моя фишка? – спросила Хендрикс.
– Кем ты была в твоей последней школе? Мне нужен типаж.
Хендрикс нахмурила брови.
– Не думаю, что я была типичной.
– Все мы в той или иной мере типичны. Вроде того, что Рейвен – «творческая натура», а я – «Пчелиная королева» и «дрянная девчонка» [8]. За исключением того, что я не думаю, что я на самом деле дрянная…
– Ты очень прямолинейная, – задумчиво произнесла Рейвен. – Бестактная временами.
Порция взмахнула рукой, словно тактичность была глупостью, ненужной вещью, на которую ей было плевать.
– Так что же ты за типаж? Популярная спортсменка? Или, может быть, одна из этих заучек-отличниц?
Хендрикс не ответила, Порция вскинула брови.
– Ну, давай, мне нужно что-нибудь, за что можно зацепиться. Застенчивая и вся в себе? Капризная плохая девчонка?
Хендрикс дернула кутикулу. Она никогда не состояла ни в каких школьных группировках, никогда не думала о себе как о представительнице какого-либо типажа. Она начала встречаться с Грейсоном в девятом классе [9], а затем его друзья стали ее друзьями, и та девушка, какой она была в самом начале средней школы, – девушка, которая не боялась ни с кем говорить, пробовать что-нибудь новое – вроде как… выгорела.
Раньше это не казалось ей странным. Но теперь она подумала об этом и почувствовала непонятный стук в груди. Кем она была? Просто чьей-то подругой. А теперь уже даже не подругой.
– Разумеется, ты нравишься Коннору, что здорово поможет, – продолжила Порция, понизив голос. Она посмотрела через кухню, где он и двое других парней увлеченно обсуждали какой-то командный спорт, и сказала:
– То, что ты нравишься ему, это у нас в Дрерфорде вроде штампа «Одобрено».
Она подтолкнула Хендрикс локтем, поиграв бровями. Хендрикс сглотнула, ее взгляд устремился на парней, а затем вернулся к Порции. Это явно было началом более серьезного разговора, а кухня не являлась достаточно уединенным местом, чтобы начинать его.
Порция восприняла ее молчание как сигнал к продолжению.
– Ну и чтобы полностью все прояснить, Коннор и я встречались несколько месяцев, еще в десятом классе, пока я не рассталась с ним. Теперь мы просто друзья, так что у вас есть мое благословение. – Повернувшись к Рейвен, она спросила:
– Ты же согласна, что вместе они будут классно смотреться?
– Благословение? – повторила Хендрикс.
Рейвен поджала губы, как будто обдумывая слова подруги.
– Да, согласна. Коннор был слишком беззаботным и покладистым, в то время как она такая сумасшедшая мега-отличница, суперстудентка, понимаешь?
– А еще он парень, – добавила Порция.
Рейвен склонила голову, рассматривая Хендрикс.
– С другой стороны, Хендрикс выглядит так, как будто она могла бы позволить себе немного развлечься.
Хендрикс прикусила нижнюю губу, пораженная тем, что Рейвен – и Порция, по-видимому, – поняли это всего за несколько минут знакомства с ней.
– В предыдущей школе кое-что сложилось довольно… напряженно, – призналась она. Явное преуменьшение. – И я не уверена, что собираюсь встречаться с кем-то прямо сейчас. Я бы скорее хотела… встречаться сама с собой.
Сама с собой?
Она действительно только что сказала это?
– Видишь, что я имею в виду? Хорошие прибабахи, – сказала Порция.
– О да, – добавила Рейвен. – У нее самые лучшие прибабахи.
Хендрикс сделала еще один глоток пива, пытаясь расслабиться.
Через комнату Коннор поймал ее взгляд и ослепительно улыбнулся ей. Хендрикс улыбнулась в ответ, но сердце в груди сжалось. На секунду она представила, как отвечает на вопрос Порции честно.
«Кто я? Подружка популярного спортсмена. Вся моя личность крутится исключительно вокруг него». Это было так жалко, что заставило ее покраснеть, хотя вслух она ничего из этого не произнесла.
Просто чистый лист. Она вообразила камень, катящийся вниз по склону, движущийся слишком быстро, собирающий грязь, мох и мусор…
А потом врезающийся в дерево и разбивающийся на миллион кусочков.
Глава 4
Только когда разошлись ее новые друзья, Хендрикс поняла, какой долгий вечер ей предстоит. На улице царила январская темень, а ведь еще не было и семи часов, при этом казалось, что уже совсем поздно. Звезды еще не появились, но сквозь деревья подмигивали уличные фонари.
Она побарабанила пальцами по стойке. Родители должны были приехать в лучшем случае не раньше полуночи.
И что ей делать все эти пять часов?
Глаза закрылись. Она набрала воздух полной грудью и задержала его. Ей было слишком хорошо известно о звуках этого дома. Стонущие стены, скрипящие окна… А вот это – снова шаги? Или это просто ее сердце колотится в ушах?
Хендрикс открыла глаза. На мгновение девушка забыла, как дышать. Она схватила пиво и радионяню Брейди и вышла через заднюю дверь. Снаружи все было черным и словно светилось от холода. Хендрикс выдохнула, и перед ней зависло облачко пара, а кожа задубела и стала шероховатой от мурашек, но, по крайней мере, звуки были нормальными. Да и ветер был не таким жутким, когда не стучал в ее окно.
Голос из ниоткуда произнес:
– Привет.
Хендрикс вздрогнула, сердце заколотилось.
– Кто там?
– Успокойся, – сказал голос. –
