– Все реки текут в другие реки или в озёра, – заметила Светка.
– Не обязательно. Некоторые текут в болота. Или уходят под землю, в подземные моря. По реке не очень надёжно плыть.
– Значит, надо найти карту, – сказала Светка. – Карту местности.
– Где?
– Библиотеки, книжные магазины, охотничьи магазины. В таких местах всегда карты. Через площадь.
Светка кивнула.
– Магазин «Клёв и К». Идём.
Мы перебрались через площадь и заглянули в рыболовный магазин. В нём продавались раскладные стулья, оцинкованные баки, топоры, поливные шланги и стулья и другая дребедень, к рыбалке не имевшая никакого отношения.
– Не рыбный год, – пояснил продавец, перехватив наше изумление. – Вот товар и не завезли. Смысла нет.
– Как это?
– В Косу рыба заходит раз в четыре года, во время большого разлива, когда верховья затапливаются Рузским озером. Тогда рыбы полно, можно из лука стрелять, даже стерлядь ловится. А сейчас ничего, ловить бесполезно.
– А шишки как? – спросил я.
– Шишки?
– Кедровые. Уродились?
– А, шишки… – вспомнил продавец. – Да, шишки. Орехи лучше всего растирать с мёдом, тогда получается отличный эликсир…
– А карты нет? – перебила Светка.
Карт не было. Продавец долго шарил по полке с садоводными книгами, затем разочарованно ответил:
– Кончились. На следующей неделе привезу.
– Ясно… – так же разочарованно поморщилась Светка и шагнула к дверям.
– Погодите! – воскликнул продавец.
Он выбежал из-за прилавка и протянул Светке плюшевого мишку. Я испугался, что сейчас Светка взбесится, но нет, не взбесилась.
– Спасибо, – поблагодарила Светка. – Мне отчего-то все дарят мишек.
– Это наш такой обычай, это приносит удачу… – начал объяснять продавец.
– Да-да, знаю, – Светка щёлкнула мишку по носу. – Скоро меня погребёт под удачей. Спасибо ещё раз. Ой, а вы не знаете, почему река так называется? Бела Коса?
– Из-за рыбного года как раз название и возникло, – пояснил продавец. – Когда начинается большой разлив, вода размывает глиняные копи в верховьях. А там очень жирная белая глина, и вся она в воду уходит. Река становится белой, как белые волосы.
Продавец поглядел на Светку, а та встряхнула косичками.
– А почему по-сербски? – поинтересовался я.
– Да это не по-сербски, это так получилось. Ошибка писаря, еще с девятнадцатого века. Вообще раньше река называлась Белая Коса. А когда Генеральное Межевание делали, «я» отвалилась. Так Бела Коса и пошла. Потом устоялось уже.
– Все понятно, – сказал я. – Буква «я» отвалилась, а рыба раз в пять лет нерестится. А как насчёт охоты? Утки там? Заяц? Или бобры?
– Не, у нас что-то дичь не заводится. Бобров как-то пробовали завозить, но они передохли. Не знаю почему.
– И птицы у вас дохнут, – напомнил я.
– Птицы? Да, и птицы дохнут, – согласился продавец. – Некоторые учёные считают, что здесь у нас аномальная зона.
– Это как? – спросил я. – Это когда тарелки летают? И эти? Серые господа с Арктура?
Продавец похихикал.
– Нет, мышьяка в почве вроде как много. И в некоторых местах он концентрируется и испаряется. Животные уходят, а птицы могут попасть в облако и передохнуть. Такие вот дела.
– Что же вы тут живете-то? – спросил я. – Если мышьяк кругом?
– Привыкли, – пожал плечами продавец. – Да и куда отсюда уедешь?
Продавец вздохнул. За его головой в пыльном стекле рассыпался утренний луч, погиб солнечный зайчик, и на его месте осталась розовая расплывчатая клякса, прозрачная малиновая медуза, пронизанная сеткой пульсирующих сосудов.
– Спасибо ещё раз, – сказала Светка. – Вы нам всё очень хорошо объяснили.
Медуза в стекле растаяла.
Мы вышли на улицу. Я оглянулся. Никакого блика на стекле не было, только мелкая древесная мучнель, оставшаяся от Дня Топора. И солнца не было, над молчащими Холмами повисла низкая облачность.
Светка мяла мишку и не знала, куда его пристроить.
– Могу поспорить, что и в книжном карты кончились, – сказала она. – А библиотека закрыта на дезинсекцию.
– Да уж. В рыболовном магазине нет ни блёсен, ни удочек, ни катушек, ни разноцветных опарышей, обычное дело. Ничего удивительного.
– Действительно, ничего. Можно попробовать без карты. Хотя…
Если идти вдоль дороги, то поймают. Если идти через лес… Чтобы пройти через лес, надо уметь через него ходить. Иначе никакая карта не поможет, лес сопли не понимает. Такие, как мы, городские жители, должны заблудиться и раскиснуть через сутки. Сбиться с направления, зацепиться за лесные километры, выпиться комарами, сгинуть. Нет, через лес только в самом крайнем случае.
– Есть идея, – сказал я.
– Какая?
Я достал из кармана сто рублей, вручил Светке.
– Зачем? – удивилась она.
– Купи две бутылки лимонада и коржиков каких, – велел я. – Потом иди на скамеечку на другой стороне площади и жди меня.
Светка не стала спорить, хмыкнула только и отправилась в «Продукты». А я обежал площадь справа, свернул в Аптечный переулок и заглянул в магазин «Мототехника». Раньше здесь явно размещался гараж, на стенах сохранились масляные кляксы, пахло бензином, железом и резиной, в дальнем углу возвышался стеллаж с запчастями. От стены до стены в три ряда стояли мопеды, скутеры, скутеретты и велосипеды разных цветов и размеров, я заметил даже велосипед с электродвигателем. Возле новенького мотоцикла «Минск» возился с ключами усатый мужик, увлечённо совершая предпродажные манипуляции, меня не заметил.
Я кашлянул.
– Тебе чего? – не отрываясь, спросил он.
– Мопед хочу купить, – ответил я.
Обернулся.
– А лет тебе сколько?
Так и знал.
– Шестнадцать, – соврал я.
Сейчас паспорт потребует.
– Ага, – не стал настаивать механик. – Я в шестнадцать уже на «Урале» свистел, понятно, чего там.
– Мне «Урал» не нужен, мне попроще. Мопедку какую китайскую за три рубля…
– Можно и за три, – механик вытер руки. – Только это… Сколько там тебе? Шестнадцать? Через два года прибегай.
– Сейчас надо, – вздохнул я.
– Никак, – механик вернулся. – Ты не можешь совершать крупных покупок до восемнадцати лет. Я тебе даже велик продать не могу. Золотник могу, подшипник могу, тосол. Тебе не нужен тосол?
– Не…
– Жаль.
Мужик вернулся к «Минску», а я остался стоять, разглядывая технику. Через минуту мужик обернулся.
– Еще не ушёл? – спросил он.
– Мопедка очень нужна, – сказал я.
– Уговорил, – мужик улыбнулся и снова отстал от «Минска». – Есть одна штука, если хочешь, покажу.
Он направился на задний двор, я пожал плечами и пошёл за ним.
На заднем дворе под навесом стояло ещё штук двадцать всякой мототехники, но не новенькой, а уже заслуженной, видавшей дорожные виды, подержанной и покатанной. Питбайки в основном. Механик впрыгнул в это железо, как пастух в овечью отару, схватил за шкуру подвернувшегося барана и выволок его покупателю, то есть мне.
Красный, немного ржавый, но покрышки новенькие.
– Могу продать как частное лицо частному лицу, – механик хлопнул мопед по баку. – «Пилот»! Из первой партии, её делали на том же конвейере, что и автоматы Калашникова. Ему сносу нет! Всего двадцать тысяч.
Я поморщился.
– Это не дорого, – тут же заверил продавец. – Это очень не дорого. Поршневая сто десять, двухтактный, мотик из-под себя рвёт! Бак увеличенного размера!
Он начал дальше рассказывать про необыкновенные достоинства мопеда, про скорость и прочие показатели, а я аккуратно доставал из внутреннего потайного кармана деньги. Если честно, я думал, что будет дороже. И вообще ничего не получится.
– У меня
