– После войны многие потерялись, – заметил я. – Так что это ничего не значит.
– Верно, – согласилась Галка. – Это ничего не значит, но как-то обидно. Сейчас ведь модно искать свои корни, вот я стала искать – и не нашла.
Галка спрыгнула, отряхнула руки, а я отметил, что на ладонях у неё мозоли. Видимо, на самом деле тренируется на турнике.
– Именно поэтому я стала расспрашивать об истории нашей семьи подробнее: интересно ведь – а вдруг я какая правнучка Кутузова, всё бывает. Стала расспрашивать, и отец разболтал мне про Полю. А потом я стала уже копать по-настоящему, и…
Галка стянула рюкзак, достала из него папку, довольно толстенькую, кстати. А то, что она стала копать, я не удивился, Галка любит всевозможные тайны, если почувствует тайну, так вцепится, что уже не отпустит. У Галки по части любопытства мощные челюсти, как у гиены: раз вцепится, уже не отпустит, выгрызет до крошки.
– Я тут изложила всё, что удалось разузнать. – Галка приложила папку ко лбу.
Я протянул руку, Галка вручила папку – не сразу, покривлялась немного.
– Всё, что я смогла найти не выходя из дома, – уточнила она. – Интернет – великая вещь, рано или поздно он погубит мир. А ещё всех родственников обзвонила, всем мозги вынесла, четыре раза меня посылали в самые дальние дали. Но результат был. Так что здесь в основном всё. Включая версии.
– Какие ещё версии?
– Рабочие. У нашего прадеда имелась всего одна версия, а я придумала минимум пять. Почитай, это интересно.
Я начал читать.
Ничего чтение, действительно интересно, у Галки имелся определённый талант, она вообще оказалась талантливой, мне бы никогда не пришло в голову раскапывать старинные секреты, меня больше будущее интересует.
Я рассказываю не совсем так, как было написано у Галки, немного всё-таки своими словами, потому что у неё было множество красивостей, описаний природы и внешности людей – если она, к примеру, описывала человека, то всегда рассказывала, какого цвета у него глаза и какой длины волосы.
Про глаза и волосы я опускал, про чудесные краски рассвета тоже.
Значит, так.
В начале июля тысяча девятьсот семидесятого года наш прадед отправился на рыбалку со своими детьми. Обычно он брал только старшего – соответственно, нашего дедушку, потому что ему надо было учиться ловить рыбу, но в этот раз наша прабабушка отправилась в район, так что прадедушка прихватил с собой и дочку. Полину. То есть нашу бабушку.
Прадед ловил только донками, так что он садился на одно и то же место, закидывал в реку три лески и подтаскивал рыбу. В тот день клёва не было совершенно, прадед предположил, что это из-за давления, рыба ушла в ямы и стояла в одуревшем состоянии, поэтому он не настаивал, чтобы дед сидел рядом с ним, отпустил его погулять по берегу.
Полина взяла с собой корзинку. Ни черника, ни брусника пока ещё не созрели, но кое-где по опушкам встречалась земляника, наверное, её Поля и собиралась поначалу набрать.
Место было спокойное и безопасное. Лес чистый, редкий и прозрачный, настоящий олений бор. Обрыв к воде пологий и песчаный. Козья Речка впадала в реку примерно в трёхстах метрах вверх по течению. Ничего угрожающего. Абсолютно ничего.
Дмитрий, так звали нашего деда, сидел на краю обрыва над берегом, Поля бродила за его спиной. Дмитрий точно знал, что она там бродила, потому что Поля пела песенку.
Она пела песенку и собирала шишки в корзинку, иногда кидала шишки в спину своего брата. Иногда в лесной чаще заводился дятел, он начинал выдавать длинные трели, точно это был не дятел, а соловей.
Этот дятел смешил Полю, и она по ходу меняла слова в своей песенке и пела уже про дятла, у которого застрял язык в дереве и он не может его выковырнуть.
Потом песенка прекратилась. Дима сразу не обернулся, подумал, что Поля хочет поиграть в пряталки. И он не оборачивался, специально, нарочно, чтобы её подразнить, он думал, что она потихоньку подкрадывается к нему на цыпочках, чтобы напугать.
Но Поля не подошла, и тогда Дима обернулся.
Он увидел только лес. Лес – и всё. Пустой, светлый, равнодушный.
Дима усмехнулся и решил подождать ещё.
Это было ошибкой. Очень дорогой ошибкой, если бы Дима знал, насколько дорогой!
Но он, конечно, не знал. Он снова сидел на бережку, махал ногами и насвистывал. Но Поля не подходила, и Дима заволновался. Он поднялся с берега и отправился искать сестру.
Он совсем не тревожился, полагая, что всё это шутка. Поля на самом деле любила играть в прятки, любила устраивать сюрпризы, вот и сейчас Дима думал, что это игра. Что Поля прячется где-то, стоит за деревом, готовится выскочить со страшным лицом и завопить.
Но Поля не выскакивала. Дима ходил между деревьями, потом Дима между деревьями уже бегал. Сначала он просто звал, потом уже кричал. Но её не было. Она исчезла, буквально растворилась в летнем утре, в солнечном свете.
Дима нашёл только корзинку. Она валялась между двумя огромными соснами, а рядом с ней лежали шишки.
Тогда Дима испугался уже по-настоящему. Он поднял корзинку, она была пуста. Тогда он позвал отца.
Прадед сидел у донок, у самой воды. Сначала он отмахнулся, решив, что Дима балуется, – поверить в то, что с ребёнком что-то случилось, он не мог. Но когда Дима уже крикнул, прадед тоже заволновался и попробовал забраться вверх по склону. Получилось не сразу – откос песчаный, а прадед был в высоких сплавщицких сапогах, поэтому он увяз и долго не мог выбраться, и получилось это у него, только когда он ухватился за торчащий из земли сосновый корень.
Прадед выбрался на берег, и они стали искать вместе. Они искали упорно, однако первое время несколько бестолково. То есть вместо того, чтобы бегать между деревьями и кричать, надо было планомерно прочёсывать участок леса, метр за метром. Но тогда они ещё не понимали всей сложности ситуации, думали, что Поля просто заблудилась. Ничего страшного в этом они не видели, опасных диких животных в лесах тогда почти совсем не осталось, и в случае, если бы Поля заблудилась, то, скорее всего, её бы нашли. Через день, через другой, но нашли бы. К тому же все дети, выросшие в далёких посёлках, знали, как себя вести, если заблудятся в лесу. Ни в коем случае не стараться выйти самостоятельно, сидеть на месте, ждать, пока тебя найдут. И Поля тоже про это знала.
Наверное, через час прадед послал Димку в Октябрьский, в надежде,
