делалось все для сохранения тайны.»
Н.Молчанов, «Огюст Бланки»
ГЛАВА I
Планета Мезля.
Рабсийская Федерация.
4004 год бронзового века.
12 авгутса. Средовица
— Есть ли в необъятном космосе планета, подобная нашей Мезле? — спросил себя Рэд, тридцатилетний оперативник Союза Повстанцев, запрокинув вверх смуглое лицо и пристально оглядывая серыми глазами россыпь звезд в черном небе — Может быть, где-то в межзвездных сферах и кружится другая пылинка. Разве что с иным названием. К примеру, не Мезля, а Земля… А все остальное очень похоже — вплоть до названий месяцев и животных, людских имен и времен года. Наверное и жители ее, подобно нам, страдают и борются… Вообще-то у Вселенной бесконечен запас пространства и времени, и потому в ней любое событие вероятно, любая планета может существовать. Даже и та, что похожа на мою родную Мезлю, как две капли воды. Черт возьми, мне бы фантастику писать! Удивительные сюжеты приходят в голову. Виной всему — романтический пейзаж…
Ясная летняя ночь раскинулась над синим хребтом Урбала. Заимка лесника, где Рэд второй месяц скрывался от розыска, напоминала крепость. Дом, баня, ворота и дровяной сарай скрывали двор от чужих глаз. Было тихо, лишь капли мерно падали из рассохшегося желоба в деревянную кадушку. Пели цикады. Окружение настраивало на философский лад.
— Да… — Рэд поправил провел рукой по темно-русым жестким волосам и вновь углубился в раздумья: — Наша планета Мезля — пылинка в безднах космоса. Мы, мезляне, отсчитываем время с тех пор, как изобрели бронзу, подсчитали дни в году и создали систему чисел. С тех пор прошло четыре тысячи лет. Для вселенной это мгновение. Но какие трагедии разыгрывались прошлую тысячу лет под небом Рабсии, страны где я родился! Ее история — вечная битва между властью и народом. Потому страна и зовется Рабсией, что правители обращали народ в рабов. Им помыкали моряжские дружинники, бизантийские рабославные попы, монтаргольские ханы… А уж затем — череда доморощенных имперских цесарей. Часто рабсийский народ восставал против них, выдвигая вождей-бунтовщиков: Стефана Зарина, Эмилиана Чугапова. В 3917-м году (повстанцы говорили: «в Славном Семнадцатом») власть цесарей была наконец свергнута. А сейчас уже 4004-ый. Но извечная борьба Добра и Зла продолжается…
Рэд был с детства склонен философствовать, размышлять об истории. Мышление его было четким и упорядоченным. Каждый факт существовал не сам по себе, а был частью четкой системы, законы которой Рэд стремился понять. Заговорщик родился в Рабсии, в городе Бермь, в семье потомственных интеллигентов. Личность мальчика сложилось вокруг одного стержня — прогрессивных идей, в духе которых он был воспитан. Впрочем, в детстве Рэдом его не звали — будущий революционер носил тогда обычное имя. Но за годы подпольной борьбы, сменив множество кличек и фиктивных имен, заговорщик и сам начал забывать, как оно звучит. Кличка «Рэд», чаще других употребляемая, намертво срослась с этим человеком. Подростком он часто раздумывал о смысле жизни, мечтал прожить ее не напрасно, служить добру и бороться против угнетателей. Не по случаю, а по системе выбирал он любимые книги и газеты, новых знакомых, образ действий. Восемнадцатилетним юношей поехал защищать рабсийский парламент от диктаторских посягательств верховника Дельцина. А после того, как парламент в 3993 году был расстрелян танками дворцовой гвардии, Рэд ушел из горящего здания по подземным ходам. Вернуться в родительский дом было невозможно — защитников парламента объявили вне закона…
С тех пор он переменил много профессий: был санитаром в подпольном госпитале, переводчиком, журналистом нелегальных изданий, набирал для подполья людей. Во имя идеи ему доводилось бывать под угрозой смерти, приходилось и убивать самому. Несмотря на удары судьбы, заговорщик не утратил романтических черт характера. Вот и сейчас, вскинув к небу смуглое лицо, Рэд был настроен возвышенно. Острые крупинки звезд складывались в рисунки созвездий. Он заметил метеорит — «падающую звезду».
— Чего бы пожелать-то? Все мы, повстанцы, хотим одного — чтобы пришел Славный Семнадцатый, пусть и в новом обличии. Ведь именно с революции начался лучший период нашей истории. Цесарей тогда свергла Партия Прогрессоров, лидером ее был Ильич Нелин. На месте прежней Рабсийской империи возникло новое государство — Савейский Союз. И как же резко рванулась вперед освобожденная страна! Бурно развивались наука и промышленность. Из аграрного придатка мы стали развитой промышленной державой, первыми вышли к освоению космоса. Народ стал поголовно грамотен, получил невиданные в мире льготы — бесплатное обучение, лечение, отпуска, короткий рабочий день, достойные пенсии. Строилось дешевое жилье. Много было побед и успехов… Но теперь мы все это потеряли. Долго пришлось мне изучать историю, разбираться в причинах катастрофы. А разобраться надо было обязательно. Ведь настоящее — это суммарно взятое прошлое. Не зная истории, мы слепы. Но я-то прозрел, выяснил эту сложную взаимосвязь. И, кажется, понял причины современных бед…
Близкий скрип шагов за воротами отвлек Рэда от этих мыслей. Подпольщик прислушался. Сомнений не было — к воротам приближался ночной гость, связник повстанцев. Встреча была назначена в эту ночь. Раздался условный стук. Подпольщик отомкнул калитку на воротах и впустил пришедшего.
— Стриж! Неужто ты? — хрипло и радостно прошептал Рэд — Вот не ожидал встречи! Меня предупредили о приезде связника из центра… Но я и не надеялся, что им окажешься ты… Ну, проходи, брат…
— Я тоже рад, приятель… — ответил черноусый коренастый мужчина, лет сорока, облеченный в пропыленную брезентовую штормовку. — Давненько не виделись.
Это было правдой. Познакомились они девять лет назад, в повстанческом тренировочном лагере, а через год вместе ездили в Туроградскую область. Подполье тогда решило покарать местного губернатора (тот арестовал нескольких подпольщиков по сфабрикованным обвинениям). Рэду было двадцать два года, Стрижу — немногим более. С тех пор они не встречались. Вглядываясь в постаревшее лицо друга, Рэд вспомнил до деталей, фотографически: как пылал губернаторский особняк, как началась ночная потеха со стрельбой и собаками, как бежали они через лес, и Стриж, исцарапанный ветками, сжимал в побелевшей руке компактный пятнадцатизарядный «Глок».
— Да… — протянул Рэд. — Помню, как сейчас. Ох и пришлось нам дать деру тогда… А узенький мостик через болото?
— Рэд, ну тебя к черту… Вспомнить жутко. Канатоходцы под пулями, да и только… В том проклятом лесу мы и попрощаться не успели как следует.
— Это не беда. Долгое прощание — лишние слезы. — весело отозвался Рэд — Да проходи в дом, в ногах правды нет. О притолоку не ударься…
— Ты все тот же. — отозвался Стриж, подымаясь по темной деревянной лестнице.
Первый этаж был занят под чуланы и кладовые, на втором размещалась просторная горница, кухонька и спальня. Лишь неумолчные хоры цикад нарушали хрустальную тишину летней ночи.
— Проходи… Лучше на кухню.
Кухоньку освещала керосиновая лампа. Окно было наглухо занавешено плотной материей. Стриж уселся за крохотный столик, покрытый узорчатой клеенкой.
— Сейчас чаек поставлю, из трав нашего лесника. — радушно продолжил Рэд, указав на свисавшие с потолка веники сушеных трав. Поставив чайник на железную печурку, он зажег огонь, всыпал в чайник заварку из жестяной банки — Удивительный чайный сбор готовит старик. Надежный старикан, кстати. Но его сейчас нет. Взял палатку и на три дня уехал рыбачить, по нашему с ним уговору. Так что никто тебя здесь не
