«Вольно» стоял только Тагобар Ларнимискулюс Верф, Боргакс Фенигвиснока, и теперь его лицо казалось менее багровым, чем всегда.
– Эдвин Питер Сент-Джон Магрудер, – торжественно заговорил он, – в качестве командира этого корабля, Нобиля Великой Империи и представителя Императора, мы желаем предложить вам самое искреннее гостеприимство. Действуя под ошибочным впечатлением, будто вы представляете собою низшую форму жизни, мы обращались с вами недостойно и в этом смиренно просим у вас извинения.
– Не стоит, – холодно произнес Магрудер. – Теперь вам надо лишь опуститься на нашу планету, чтобы ваш народ и мой могли договориться, к полному взаимному удовлетворению… Вольно! – окинув их взглядом, добавил он повелительно. – И принесите мою одежду.
Что именно станется с кораблем и с чужаками, когда они приземлятся, Эд не знал; придется предоставить решение президенту планеты и правительству Земли. Но он не видел больших трудностей впереди.
Когда «Верф» опустился на поверхность планеты, его командир пододвинулся к землянину и смущенно спросил:
– Как вы думаете, понравимся ли мы вашему народу?
Магрудер бегло взглянул на детектор. Прибор был выключен.
– Понравитесь ли вы? Да в вас просто влюбятся!
Ему до тошноты надоело говорить правду.
Роберт Хайнлайн
Дом, который построил Тил
Перевод Д. ГорфинкеляАмериканцев во всем мире считают сумасшедшими. Они обычно признают, что такое утверждение в основном справедливо, и как на источник заразы указывают на Калифорнию. Калифорнийцы упорно заявляют, что их плохая репутация ведет начало исключительно от поведения обитателей округа Лос-Анджелес. А те, если на них наседают, соглашаются с обвинением, но спешат пояснить: все дело в Голливуде. Мы тут ни при чем. Мы его не строили. Голливуд просто вырос на чистом месте.
Голливудцы не обижаются. Напротив, такая слава им по душе. Если вам интересно, они повезут вас в Лорел-каньон, где расселились все их буйнопомешанные. Каньонисты – мужчины в трусах и коричневоногие женщины, все время занятые постройкой и перестройкой своих сногсшибательных, но неоконченных особняков, – не без презрения смотрят на туповатых граждан, сидящих в обыкновенных квартирах, и лелеют в душе тайную мысль, что они – и только они! – знают, как надо жить.
Улица Лукаут Маунтейн – название ущелья, которое ответвляется от Лорел-каньона.
На Лукаут Мауптейн жил дипломированный архитектор Квинтус Тил.
Архитектура южной Калифорнии разнообразна. Горячие сосиски продают в сооружении, изображающем фигуру щенка, и под таким же названием[6]. Для продажи мороженого в конических стаканчиках построен гигантский, оштукатуренный под цвет мороженого стакан, а неоновая реклама павильонов, похожих на консервные банки, взывает с крыш: «Покупайте консервированный перец». Бензин, масло и бесплатные карты дорог вы можете получить под крыльями трехмоторных пассажирских самолетов. В самих же крыльях находятся описанные в проспектах комнаты отдыха. Чтобы вас развлечь, туда каждый час врываются посторонние лица я проверяют, все ли там в порядке. Эти выдумки могут поразить или позабавить туриста, но местные жители, разгуливающие с непокрытой головой под знаменитым полуденным солнцем Калифорнии, принимают подобные странности как нечто вполне естественное.
Квинтус Тил находил усилия своих коллег в области архитектуры робкими, неумелыми и худосочными.
– Что такое дом? – спросил Тил своего друга Гомера Бейли.
– Гм!.. В широком смысле, – осторожно начал Бейли, – я всегда смотрел на дом как на устройство, защищающее от дождя.
– Вздор! Ты, я вижу, не умнее других.
– Я не говорил, что мое определение исчерпывающее.
– Исчерпывающее! Оно даже не дает правильного направления. Если принять эту точку зрения, мы с таким же успехом могли бы сидеть на корточках в пещере. Но я тебя не виню, – великодушно продолжал Тил. – Ты не хуже фанфаронов, подвизающихся у нас в архитектуре. Даже модернисты – что они сделали? Сменили стиль свадебного торта на стиль бензозаправочной станции, убрали позолоту и наляпали хрома, а в душе остались такими же консерваторами, как, скажем, наши судьи. Нейтра, Шиндлер? Чего эти болваны добились? Фрэнк Ллойд Райт? Достиг он чего-то такого, что было бы недоступно мне?
– Заказов, – лаконично ответил друг.
– А? Что ты сказал? – Тил на минуту потерял ныть своей мысли, но быстро оправился. – Заказов! Верно. А почему? Потому, что я не смотрю на дом как на усовершенствованную пещеру. Я вижу в нем машину для житья, нечто находящееся в постоянном движении, живое и динамичное, меняющееся в зависимости от настроения обитателей, а не застывший гигантский гроб. Почему мы должны быть скованы застывшими представлениями предков? Любой дурак, понюхавший начертательной геометрии, сможет спроектировать обыкновенный дом. Разве статичная геометрия Евклида – единственная геометрия? Разве можем мы полностью игнорировать теорию Пикаро – Вессио? А как насчет модульных систем? Я не говорю уж о плодотворных идеях стереохимии. Есть или нет в архитектуре места для трансформации, для гомоморфологии, для активных конструкций?
– Провалиться мне, если я знаю, – ответил Бейли. – Я в этом понимаю не больше, чем в четвертом измерении.
– Так что ж? Разве мы должны ограничивать свое творчество… Послушай! – Он осекся и уставился в пространство. – Гомер, мне кажется, ты высказал здравую мысль. В конце концов, почему не попробовать? Подумай о бесконечных возможностях сочленений и взаимосвязи в четырех измерениях. Какой дом, какой дом!..
Он стоял не шевелясь, и его бесцветные глаза навыкате задумчиво моргали.
Бейли протянул руку и потряс его за локоть.
– Проснись! Что ты там плетешь про четвертое измерение? Четвертое измерение – это время. И в него нельзя забивать гвозди.
Тил стряхнул с себя руку Бейли.
– Верно, верно! Четвертое измерение – время. Но я думаю о четвертом пространственном измерении, таком же, как длина, ширина и высота! Для экономии материалов и удобства расположения комнат нельзя придумать ничего лучше. Не говоря уже об экономии площади участка. Ты можешь поставить восьмикомнатный дом на участке, теперь занимаемом домом в одну комнату. Как тессеракт…
– Что это еще за тессеракт?
– Ты что, не учился в школе? Тессеракт – это гиперкуб, прямоугольное тело, имеющее четыре измерения, подобно тому как куб имеет три, а квадрат – два. Сейчас я тебе покажу. – Они сидели в квартире Тила. Он бросился на кухню, возвратился с коробкой зубочисток и высыпал их на стол, небрежно отодвинув
