Арт сидел на кожаном диване, уложив голову на плечо Алекса, который был рядом всё это время и держал его за руку, переплетя пальцы. Мальчик даже не помнил, в какой момент они начали постоянно ходить за ручку, но это было безумно приятно и мягко — всегда ощущать Его тепло. На столе напротив лежали остатки давно остывшей еды, которую они с Алексом впервые приготовили вместе, не взорвав при этом кухню. В другой руке Арт держал бокал бананового вина.
«Только попробовать», — предупредил Алекс, наполняя стеклянную ёмкость на одну треть после долгих уговоров и щенячьих глазок со стороны Арта. Сладкий с оттенками лёгкой кислоты, как у лимонада, вкус зацепил его, поэтому он старался растянуть маленькую дозу на весь вечер, чтобы потом не пришлось зацеловывать Алекса в поисках дополнительной порции послевкусия, оставшейся на Его губах. Оба молчали, слушая голос вечера и думая о своём, убаюканные звуком дыхания друг друга.
— Алекс, — полушепотом позвал Арт, поглаживая большим пальцем тыльную сторону Его ладони.
— Да?
— Сыграй, пожалуйста, что-нибудь, — осторожно попросил он, зная, что музыка — очень личная вещь для Алекса.
Тот медленно поднялся с места, не говоря ни слова, но и не отпуская руку Арта. Он вёл его за собой. К своему фортепиано. Присаживаясь на банкетку, Алекс оставил мальчику место рядом с собой и продолжительно посмотрел на него, как бы приглашая сесть вместе и сообщая о своём полном доверии. И Арт устроился поближе.
— Что тебе сыграть? — спросил Алекс.
— Не хочу, чтобы ты играл только для меня, — поспорил Арт, поднимая голову и оставляя нежный поцелуй в уголке Его губ. — Играй, как обычно. Что пожелает твоя душа. Её мелодии самые прекрасные.
Мальчик заглянул прямо в глаза Алекса, рассматривая в них танец мерцающих свеч и тёплый свет огоньков на коже, а затем, как обычно, уложил голову на Его плечо и обнял за талию.
Алекс посидел ещё минуту в размышлениях, а затем опустил ладони на клавиши. Плавное движение пальцев пустило по комнате эхо медленной мелодии. Всё такой же печальной, как и раньше. И Арт не мог не узнать её снова. Алекс играл ту самую композицию, что и в день их первого поцелуя. День, когда Арт узнал темную половину Его прошлого. В этой мелодии словно сосредотачивались все ноты пережитого Им горя. Неужели с тех пор Ему всё так же больно? Арт знал, что думать об этом слишком эгоистично и глупо, но ему так сильно хотелось сделать всё необходимое, чтобы Алекс был искренне рад, что существует. Потому что Арт был.
Взглянув на чёрно-белую мозаику клавиш ещё раз, мальчик закрыл глаза, прижимаясь к Нему крепче. Он слушал. Каждую ноту, словно Алекс играет рядом с ним в первый и последний раз. Так красиво. Такой красивый.
Арт вдруг вспомнил об их совместной фотографии, которую хранил у себя под подушкой и рассматривал всякий раз, когда Алекса не было в зоне досягаемости. Он не знал, с каких пор стал настолько сентиментальным, но теперь привязался к Алексу так, что даже не мог вообразить себе, что однажды утром проснётся в постели не с Ним. И эта композиция будоражила Арта, сводила с ума, дурманила, как и Его объятия. Разве можно любить кого-то так сильно?
Нота бежала за нотой, и в круговороте мыслей Арт не заметил, как Алекс остановил игру. Не открывая глаз, он задал вопрос.
— Почему она?
— Что? — уточнил Алекс.
— Из всех композиций, что ты знал и написал, почему выбрал именно эту? — Арт поднял голову и заглянул Ему в глаза.
— Она напоминает мне о тебе, — тихо, но искренне ответил Алекс.
Сердце Арта пропустило удар. Мальчик задумался.
— Но она такая грустная, — слетело с его уст.
— Почему ты думаешь, что грусть — это плохо? Грусть такая же эмоция, как и радость, покой или любовь. Ты же сам говорил, что чувствовать — это нормально. Если чувствуешь боль, значит, живешь. Без грусти не будет счастья, — поспорил Алекс, поворачиваясь к Арту. — А моё счастье — это ты, Арт.
Ресницы мальчика затрепетали, сердце забилось быстрее, а в животе проснулся рой бабочек. Он не мог поверить, что Алекс произнёс это вслух. Взгляд парня заметался из стороны в сторону. Арт хотел заобнимать Алекса, но лишь замер в прострации от волны чувств.
— Счастье? — тихонько произнес он.
— Счастье, — ответил Алекс и погладил мальчика по щеке, улыбнувшись одними уголками губ.
Этот момент был настолько важным и особенным для Арта, что он буквально не мог дышать. «Моё счастье — это ты», — вертелось в голове эхо Его голоса.
*
Ross Copperman — Hunger
— У меня тоже есть сюрприз для тебя, — сказал Алекс и встал с банкетки, подходя к патефону.
Арт, заинтригованный этим заявлением, внимательно следил за каждым Его движением.
— Очень стыдно признавать, но я понятия не имею, какую музыку ты слушаешь, — продолжал Алекс. — Поэтому купил всё.
Он открыл тумбу, на которой стоял патефон. Глаза Арта полезли на лоб: внутри не было ни миллиметра свободного от виниловых пластинок места. Друг за другом стояло несколько высоких стопок.
— Выбирай, — позвал Алекс, указывая на пластинки.
Арт не мог выдавить из себя и слова от изумления. Он просто сидел на банкетке с разинутым ртом и глядел то на Него, то на патефон.
— Алекс, что ты… Спасибо. Огромное, но… Не стоило, — наконец восхищённо произнёс парень, чувствуя, как заплетается язык, и подошёл к Нему. — Ты мог просто спросить.
— Но тогда это не было бы сюрпризом, — спорил Алекс. — Выбирай.
Арт послушно присел на колени перед заполненной пластинками тумбой, всё ещё поражаясь их множеством. Не имея возможности сосредоточиться, он просто закрыл глаза, протянул руку вперёд и взял одну случайную. Алекс стоял позади парня в ожидании.
— Пусть будет эта, — пожал плечами Арт и поднялся на ноги, опуская пластинку на диск, и включил инструмент.
По комнате разнеслась мягкая медленная музыка, под которую тянуло лишь кружиться в вальсе. Сам того не замечая, Арт начал плавно покачиваться в такт мелодии. Это уже не было чем-то из старинных композиций. Алекс специально подобрал плейлист из хитов последнего десятилетия. Изумлённый Арт, который буквально сиял любовью, нежностью и благодарностью к этому существу, обернулся к Алексу, чтобы сказать Ему хоть что-то приятное или
