— Я должна вернуться домой.
— Это исключено, — холодно отрезает Халлтор, а у меня сердце испуганно колотится, и только одна мысль в голове: я должна вернуться!
— Альгир явится туда! Он убьет мою семью!
— Я не собираюсь это обсуждать, Нанна.
— Что ты себе позволяешь?! — я выскакиваю из ванной, как есть, дышу тяжело и уже прокручиваю в голове, как брошусь прочь, только бы вернуться домой, только бы сбежать! — Это. Моя. Семья!
— Я знаю, что из себя представляет Альгир, а ты — нет.
— Так объясни мне! Ведь в каком-то смысле он решил со мной развлечься из-за тебя. Из-за этой… — я не могу справиться с охватившим меня кипучим гневом, — проклятой метки! Я этого не просила!
— Я тоже не просил! — рявкает Халлтор в ответ. Его синие глаза темнеют почти до черноты, и я чувствую — он в таком же раздрае, как и я, но не могу унять негодование, клокочущее в груди. Это все какие-то их тайные игры, и я совершенно точно не хочу в этом участвовать! И плевать я хотела на эти оборотнические заморочки! — Но так сложились обстоятельства, мы не можем противостоять им…
— Ты ничего от меня не получишь, пока не поможешь моей семье!
Выскакиваю из ванны и тянусь к полотну на высоком табурете, но сдавленно вскрикиваю, когда сильные руки сжимают мои плечи до боли и толкают на кровать. Халлтор наваливается сверху, и я пытаюсь закричать, но ладонь зажимает мне рот, а я чувствую возбуждение мужчины, упирающееся мне в живот.
Нет! Только не так…
— Я ведь могу взять тебя силой.
Я мотаю головой, и он убирает руку.
— Нет, — выдыхаю в его лицо и чуть приподнимаюсь, почти касаюсь губами его губ. — Иначе во сне ты бы не просил сказать тебе “да”. Не такой ты… человек, Халлтор. Или не все так просто с твоим проклятьем.
Он хмурится, прожигает меня насквозь разъяренным взглядом, но ничего не говорит.
Значит, я права? Ткнула пальцем в небо и угадала?
— Альгира невозможно убить обычным оружием, — говорит Халлтор, но я чувствую его сомнения. И точно знаю, что он хочет меня, но не может взять без этого дурацкого “да”.
Следовательно, ему придется его заслужить, потому что без семьи — и меня нет. И нет никого мне дороже, чем люди воспитавшие меня, давшие мне все, создавшие меня; разве смогу я жить спокойно, если даже не попытаюсь их спасти?
Разве достойна я жить, если не смогу отобрать у Альгира то, что ему не принадлежит?
— Тогда нам придется найти подходящее оружие.
Халлтор хмыкает, прижимает меня теснее и целует так яростно, будто хочет этим изменить мое решение. Раскаленный язык врывается мне в рот, и я со стыдом чувствую, что все тело отвечает на грубую ласку, рязмякает, как масло на жарком солнце, и я тянусь следом за размашистыми движениями широких ладоней.
— Отзывчивая девочка, — шепчет Халлтор, ведя рукой по моему бедру, подбираясь к тому месту, где раньше меня не касался ни один мужчина. Он уверенно скользит пальцами по чувствительной коже и чуть проникает внутрь, заставляя меня громко вскрикнуть.
— Помоги мне, — шепчу в его приоткрытые губы. — Я сделаю все, что захочешь.
— Только один шанс, сладкая, — он прикусывает нежную кожу на моей шее, и это так приятно, что поджимаются пальцы на ногах. — Большего я не могу дать.
— Один шанс, — повторяю я. — Этого достаточно.
Волк широко улыбается и подхватывает меня на руки, стаскивая с кровати.
— Договорились! А теперь давай насладимся горячей водой.
К концу этого самого странного в моей жизни купания я уже совершенно ничего не соображаю. Халлтор выносит меня из ванной, тщательно обтирает грубым полотном и, завернув в покрывало, кладет на кровать, что-то тихо нашептывая. Я улавливаю только отдельные слова, но низкий голос мужчины успокаивает. Кажется, что я в полной безопасности, что не может случиться ничего плохого рядом с этим странным человеком-волком.
Его сила защитит меня.
Мне искренне хочется довериться его слову, верить, что он непременно спасет мою семью, поможет вытащить их из лап Альгира.
Короткое теплое прикосновение к щеке — и я приоткрываю глаза, из последних сил пытаясь удержать себя на самом краешке между сном и явью. Комната расплывается мутным маревом, и напротив я вижу глаза Халлтора, наполненные золотыми искрами и отблесками свечей.
— У тебя есть время поспать, — говорит он, — я скоро вернусь, ягодка.
Сонно зевнув, я прикрываю веки.
— «Ягодка»?..
Халлтор усмехается и бережно касается моего лица шершавыми пальцами, скользит вниз, туда, где под ключицами пульсирует жаркий комок метки.
Урвав у меня быстрый поцелуй, мужчина отстраняется и идет к табурету, где оставил свою одежду.
— Ты на вкус как ежевика. И такая же колючая.
Слышу только шуршание ткани и звяканье ремня; легкие, едва различимые шаги. Мужчина даже в тяжелых сапогах двигается почти бесшумно. Щелчок замка подсказывает, что в комнате я теперь одна; делаю глубокий вдох — и кромешный теплый мрак проглатывает меня с головой, утягивая в сон без сновидений.
Кажется, что проходит всего несколько секунд, как что-то теплое касается шеи, щекочет кожу и движется вниз, оглаживая каждый позвонок.
— Просыпайся, Нанна.
Поворачиваюсь и сонно пытаюсь натянуть покрывало, но сильная рука не дает этого сделать, властно проходит по моему боку, рассыпая на коже колючки уличного холода.
Резко поднимаюсь — и мы с волком чуть не сталкиваемся лбами, отчего Халлтор тихо смеется. Заливаюсь густым румянцем и пытаюсь снова натянуть покрывало, но мужчина просто отбрасывает его в сторону и окидывает меня таким голодным взглядом, что воздух встает поперек горла, а во рту становится совершенно сухо.
Я все могу отдать за глоток воды.
— Думаю, что с размером я угадал, — хрипло рычит Халлтор и бросает мне плотный тяжелый сверток. Мне некуда скрыться от пронзительного взгляда синих глаз, невозможно сбежать от растекающегося по телу жара, невозможно хоть как-то описать странные ощущения тяжести и жжения в груди, и в голове все путается.
Это жутко пугает меня, потому что тяга к совершенно незнакомому мужчине не может закончиться ничем хорошим. Невозможно вот так вот запросто проникнуться подобными чувствами к чужаку, который был только гостем из снов, туманной грезой.
Отчего-то в памяти всплывают его слова о ребенке, что должен снять проклятие с оборотня.
Рождение ребенка от избранного человека.
У мужчины не может быть искренних чувств, разве нет? Страсть, желание и потребность обрести себя как человека, избавиться от проклятия. Это
