– Ну… давайте хоть так, только побыстрее, девочка…
– Это исключено! – строго заявил белый ангел. – Мотивы ваших действий, несомненно, благородны и по-христиански очень понятны, но… Красть ребенка – преступно!
– Точно! За это дело сажают и дают приличный срок. Тут я с Цилей согласен, хотя бы для разнообразия, чтоб ты не говорил, что мы с ним «вечно цапаемся».
– Да никто никого не крадет. Она же идет с нами сама, совершенно добровольно!
– А ее родственники?
– Но… взгляните хорошенько, она же явная сирота. У нее никого нет.
– А ты проверял? А ты искал? Давал фотографию в теленовостях, обращался в милицию, печатал объявление в газетах типа…
– «Найдена девочка. Возьмите, кто хотите!» – вспылил я. – Прекратите дурить мне голову. Или вытаскивайте нас всех троих, или честно назовите причину, по которой это невозможно сделать!
– Вот дотошный тип… Циля, скажи ему.
– М-м… дорогой наш Сереженька…
– Короче! – рявкнул Фармазон.
– Хорошо, опустим предисловия. Вы не задумывались о некоторых несоответствиях в деталях? Если ваша жена проснулась с кровью на губах – то это непреложный факт! Вам только что удалось спасти от стаи волков безвинного ребенка. Что это может значить? Что ее не съели.
– Ну? – опять не понял я.
– Но кровь-то все равно была. Если не девочкина, то чья же?
Я остановился. Не буду строить из себя знатока квантовой природы света и проблем пересечения прошлого, будущего и настоящего во всей сложности их взаимоотношений. Если предположить, что ангел прав, то губы моей жены все равно должна была испачкать чья-то кровь. Неужели в городе есть еще живые люди? Что же должно произойти, чтобы Наташа, оскалив клыки, бросилась на человека?..
– Я тоже об этом подумал, – деликатно вставил белый ангел. – Такой человек есть. Вернее, не человек, а оборотень… Что, если события только начинают разворачиваться? Поверьте, ничего не вернется назад. Вы не проснетесь ранним утром, не подадите супруге романтический кофе в постель и не обрадуетесь сладкой чистоте ее губ… Они по-прежнему будут перемазаны кровью!
– Но ведь… мы не видели Сыча среди волков. Что, если его сейчас здесь нет?
– Ну, тогда молись, Серега, – сокрушенно вздохнул Фармазон. – Если эти двое здесь ни при чем, то, исходя из теории вероятности… очень хотелось бы надеяться, но… скорее всего, эта кровь – твоя.
– Ну что, красавицы? Вы уже успели познакомиться? – Я присел на корточки, обнимая одной рукой жену, другой – девочку-найденыша.
– Да, – подтвердила кроха. – Это моя мама. Она меня потеряла, а теперь нашла.
– А… у… – запнулся я, повернувшись к Наташе, но она спрятала голову мне за плечо и до скрипа стиснула зубы, из желтых глаз лились слезы. Что ж, супруга у меня всегда отличалась как вспыльчивостью, так и сентиментальностью.
– А ты – папа. Сейчас мы пойдем домой?
– Конечно!
– Я бы не был так уверен, – сдержанно зашептал Анцифер. – Мы никуда не можем пойти, пока не утрясены все формальности. Структура времени не терпит вольных шуток. Вы должны до конца пройти весь свой путь. Возможно, я становлюсь навязчивым, но этот вопрос присутствия крови…
– Ладно, – сдался я. – Ваши предложения?
– Линяем отсюда! – неожиданно завопил черт, подпрыгивая на месте.
– Что-то случилось?
– Еще как! Там… мама дорогая, чуть было не совершил хороший поступок! В общем, у жены спроси.
– Наташа, тут Фармазон беспокоится, ты ничего такого не чувствуешь?
– Какой еще Фармазон?
– Потом объясню. Но ты что-нибудь чувствуешь?
– Не знаю… – Она втянула трепещущими ноздрями воздух. – Опасность… злоба… смерть… Нам надо бежать!
– Куда? – Я подхватил ребенка на руки, готовый ко всему, волчица бросилась к дверному проему, быстро осмотрела улицу и кивнула нам. Мы бежали по пустынным перекресткам, поднимая столбы пыли. Девочка не плакала, а лишь сильнее прижималась ко мне. Я никогда не представлял себя отцом, но, если бы у нас с Наташей были дети, мое понимание счастья было бы полным. И сейчас, крепко держа совершенно чужого ребенка, я вдруг почувствовал, что она – моя… Эта девочка – моя! Я никогда никому и ни за что ее не отдам. Когда понимание такого простого факта окончательно сформировалось у меня в голове, я остановился. Наташа и близнецы по инерции пронеслись еще шагов десять и уж потом повернулись ко мне.
– Сережка, ты что, устал? Дай ее мне, бежим.
– Нет…
– Но они же найдут нас! Ты понимаешь?! Они ищут меня, а найдут нас всех! – закричала моя жена. – Это не волки… не настоящие волки, это оборотни! Я всегда успевала убежать, но если они почувствуют ваш запах…
– Я знаю. Я очень много знаю. Гораздо больше, чем ты можешь предполагать. Но я не буду от них убегать.
Наташа так и замерла с открытой пастью. Анцифер подтолкнул Фармазона, и черт заговорил в совершенно непривычной для него серьезной манере:
– Так нельзя. Хозяин, ты сходишь с ума. Мы ведь не враги тебе, и она не враг. Послушай, не надо всего этого героизма, беги. Она – спасется, девочку мы с Анцифером вытащим, обещаю, но ты – беги! Пожалуйста, очень тебя прошу.
Я отрицательно покачал головой.
– Сергей Александрович, не надо принимать скоропалительных решений. Мы, может быть, не самые лучшие духи, которые могут быть у человека творческого склада, но мы действительно являемся отражениями вашей мятущейся души. Не будет вас, кому мы нужны по большому счету? Пусть лучше ангел и черт ведут долгую борьбу за вашу душу, чем они скорбно отнесут ее на высший суд в небеса. Послушайте нас, мы оба присоединяемся к просьбе вашей жены – спасайте себя, бегите!
– От кого?! – не выдержал я. – От этого престарелого маньяка?!! Он гоняет меня по всему миру, вернее, по всем мирам. Он превращает мою жену в волчицу, он крадет ее талисман, он мешает жить всем хорошим людям, он заставляет метаться, постоянно оглядываясь… Из-за него льется кровь, рвутся жизни, гибнут ни в чем не повинные души. Хватит! Где он?! Эй, Сыч! А ну, выходи! Больше ты никого не убьешь!.. Я не боюсь тебя!
– Любимый, – еле слышно выдохнула Наташа, – что же ты со мной делаешь? Как я люблю тебя…
– Да, Серега… – мечтательно протянул черт. – Завидую я тебе. Услышать такое признание перед самой смертью… приятно, да?
– Чего ты каркаешь, нечистый дух?! – возмутился было Анцифер, но осекся, увидев в конце улицы знакомый силуэт старого волка.
Сыч! Он принял мой вызов и пришел принять последний бой один на один. Бой, в котором победитель получает все… И он пошел ко мне медленными скользящими шагами, с гордо поднятой головой, а зеленый огонек ненависти в его глазах светился, как адское пламя неистребимого, всепоглощающего Зла. Я ждал. Но вот из-за угла выскользнула еще одна фигура, за ней другая, третья, потом еще и еще. Старый Сыч оставался верен себе, я напрасно заподозрил его в излишнем благородстве. Оборотень был не один. Следом за ним, не отставая и не обгоняя, маршировали еще шестеро вервульфов. Они сразу узнавались, отличаясь от обычного волка размерами, крутизной мускулов, огромными зубами и ненавистью… У них у всех была одинаковая ненависть в глазах. Ко мне, к Наташе, к ребенку, ко всему живому…
– Мне страшно, – неожиданно сказала девочка.
– Не бойся, я никому не позволю тебя обидеть.
Произошло что-то странное, я совершенно не чувствовал страха. Ни малейшего! Я твердо знал, что, если хоть один из этих зверей попытается оскалить зубы, я разорву его пополам. Просто руками, как лист
