– Это потрясающе, – выдохнула я, доставая подарок. Нежная ткань струилась в ладонях, вызывая улыбку. Поддавшись внезапному порыву, я встала и, отойдя на несколько шагов, накинула шарф на плечи. Александр с интересом наблюдал за мной. Я улыбнулась, присела в реверансе и закружилась перед ним.
– Мне к лицу этот шарф, Ваше Величество? – поинтересовалась я. Александр гибким движением поднялся и протянул мне руку.
– Вы прекрасны, леди, – ответил он, серьёзно глядя мне в глаза. Я зарделась. – Позвольте пригласить вас на танец?
Я вложила пальцы в его ладонь, и он легонько сжал их, давая уверенность и опору. Он положил вторую руку мне на талию, я придерживала юбки, согласно этикета. Шаг, второй… Мы танцевали под слышную только нам музыку. Александр стал напевать, мысленно и вслух, и это меня очень позабавило. Чтобы Король, и мурлыкал себе под нос! Он вёл спокойно и уверенно, отсчитывая такт, и я шла за ним, доверяя себя в этом танце. В дверь постучали. Я от неожиданности вздрогнула, и Александр привлёк меня к себе.
«Это за мной, птичка моя. Мне пора».
«Так скоро?» – я подняла на него растерянный взгляд, и Александр, улыбнувшись, коснулся моих губ пальцем, мягко обвёл их контур. От этого жеста сердце сбилось с ритма, а дыхание застряло в горле.
«Увы. Я буду очень ждать следующей встречи, душа моя».
Александр наклонился и легко коснулся губами моих губ. А потом стремительно вышел, прихватив пальто с вешалки у двери. Я осталась стоять посреди кабинета, потерянная, озадаченная. Кольнуло чувство одиночества, потери, но я прогнала это ощущение прочь. Тряхнула головой, перевела дыхание и решительно направилась к лестнице.
Я еле дождалась вечера, чтобы рассказать всё Сане. За ужином мы с ней загадочно переглядывались, жалея, что в течение дня не было возможности переговорить наедине. Наконец, занятия кончились, ужин прошёл, для учениц настало свободное время. Отказавшись от приглашений посидеть в комнате соседок или в общей комнате, мы с Саней, сославшись на усталость, поспешили к себе. Едва закрыли за собой дверь, как я повалилась на кровать поверх покрывала, как была, в платье. Кажется, я начинаю понимать, почему Саня иногда так делает!
– Ну что? – с нетерпением поинтересовалась подруга.
– Ага! – счастливо отозвалась я.
– Что, по-настоящему? Прямо так взял и поцеловал? – Саня присела на краешек своей кровати.
– Сначала подхватил меня и кружил по кабинету, потом поставил на ноги, посмотрел прямо в глаза и... Ах! – я прижала ладони к горящим щекам.
– Ух, ты! И как оно? – Саня подалась вперёд, и ждала ответа, затаив дыхание.
– Очень волнительно, – честно созналась я.
– А Олика говорит, что мокро, – озадаченно отозвалась Саня. Я рассмеялась. О чём ещё говорить запертым в стены корпусов и клетку приличных манер леди, как не об объятиях и поцелуях? И эти разговоры были тем откровеннее, чем запретнее были темы.
– Так может, её кадет просто сам ещё не умеет целоваться? – я села и хитро посмотрела на Саню.
– Да уж, удивляюсь, как их ещё не поймали. Прямо в бальной зале, в нише за шторой!
– А мне она говорила, что за пышным цветком в кадке, – нахмурилась я.
– Ой, да она всем разное говорит, – махнула рукой Саня. Залившись краской, посмотрела на меня и прикусила губу.
– Спрашивай уж, – улыбнулась я, начиная разбирать причёску.
– А он... Ну, языком... – Саня смущённо почесала нос.
– Как тебе сказать, – задумалась я, чувствуя, как сильнее краснеют щёки. – То, что Олика говорила, такого не было. Он просто коснулся губами моих губ, – Саня выглядела разочарованной. – А потом стал целовать по отдельности мою верхнюю и нижнюю губу, касаясь языком и прихватывая губами. Это очень волнующе… – выдохнула я. После таких откровений я была пунцовой до кончиков волос.
– Вот это да! Никогда о таком не слышала! – восхитилась подруга. – Тебе с ним очень повезло, он настоящий мастер, – Саня подмигнула, и я поняла, что сильнее покраснеть невозможно.
– А я всё думаю позволить поцеловать себя Лениниду, или нет? Но вдруг он с языком полезет, как рассказывала Олика? Я же просто не выдержу, это, должно быть, противно! До сих пор не понимала, зачем люди целуются, – Саня многозначительно на меня посмотрела. Я же поняла, что от смущения руки не слушаются, и вместо того, чтобы разобрать причёску, я окончательно запутала волосы.
– И ещё вопрос, что он обо мне подумает, если я соглашусь? Я ведь не какая-нибудь Олика, которая со всеми кокетничает! И не портовая девка, чтобы сама ему на шею кидаться! Так что я не знаю, что и делать, – горестно вздохнула Саня.
– А ты ничего не делай, – посоветовала я. – Не соглашайся и не говори об этом сама, а как он в следующий раз попытается, не противься. Ай! – я неудачно потянула шпильку, зацепившуюся за волосы.
– Точно! А после можно будет и поругать, чтобы не подумал чего, – хихикнула Саня. – Давай я тебя расчешу, сил нет смотреть, как ты над волосами издеваешься! Они у тебя такие красивые! – покачала головой подруга, отобрала у меня расчёску и села рядом на кровать.
Я долго не могла уснуть. Лежала, обнимая одеяло, и смотрела на полосы света, падающие от окна. Я целовалась. Не могу поверить! И это было здорово. А ещё руки, ласково, но твёрдо лежащие на моей талии, взгляд, полный нежности и непонятной мне тоски. И как он обвёл губы перед прощанием… Определённо, любовные отношения не приносят спокойствия юным леди.
Дни тянулись чередой. Александр стал передавать мне записки и подарки через стражей. Пирожные из модной кондитерской, конфеты, шампунь и чудесное дорогое мыло с нежным цветочным ароматом, крем для рук от королевского аптекаря. Я смущалась и радовалась каждой коробочке, с предвкушением и замиранием сердца открывая крышку – что там на этот раз? Мыло и шампунь я брала в душ и умываться по утрам, и другие ученицы восхищались ароматом и количеством пены и спрашивали, откуда у меня такие вещи. Я пожимала плечами и отвечала, что отец привёз из столицы. Позже у одной из
