Проработать возможности боёв с применением различного типа оружия. Часть бойцов с хорошей меткостью, для поражения солдат противника, вооружается винтовками. Один выстрел, один враг! Другая часть солдат вооруженная автоматами с дальностью стрельбы менее 200 метров, будет вступать в бой при приближении врага на их лучшую убойную дальность, что не даст пехоте противника подойти к нашим окопам на гранатный бросок.
Артиллерия.
Противотанковая пушка «Сорокопятка» как оказалась, не может пробить лобовую броню немецким танкам типа Т-3 и Т-4, максимум в упор, или с фланга, или порвать гусеницу. Неплохо в этом варианте помогала воевать с такими танками скорострельная зенитная артиллерия с большой скоростью снаряда, калибром 37 и более миллиметров.
(немцы же со своей стороны использовали против наших Т-34 и КВ их свои 88-ми миллиметровые зенитки "Ахт", которые пробивали броню наших средних и тяжёлых танков даже издалека. Не скажу точно, но вроде бы её аналог и был установлен в середине войны на их тяжёлые танки «Тигр» и «Пантера». Были созданы немцами и самоходки «Фердинанд» и «Арт-штурм» с пушками больших калибров, правда одна из них не имела защиты сверху и для выбивания её обслуги было достаточно предварительно применить шрапнель).
В нашей армии имеется очень много хороших орудий–гаубиц калибром 122 мм. Но почти все они были выпущены очень давно и в неподрессоренном варианте! И потому плохо переносят передвижение за машиной или тягачом. Таскали эти пушки только лошади, а их, как правило, немцы имели приказ выбивать, разгонять выстрелами из пушек или бомбить места их за батареями. Итог – часто орудия было просто не на чем передвигать и их приходилось бросать, оставляя врагу.
Слово о причинах огромных потерь нашего командного состава в начале войны.
Первое. Форма. По яркости нашивок, эмблем, знаков различия и тулье с околышем фуражки на голове, да и по прочим цветам одежды, враг легко может их отличить их из самого далека. Особенно тогда когда они встают и личным примером поднимают бойцов в атаку. Стреляй как в тире и лишай роту командира и его окружения.
По делу говоря, командир любого ранга вплоть до роты во-время боя должен быть именно позади, и с наблюдательного пункта руководить боем. Руководить и решать, где притормозить, а где можно надавить огнём и куда направить резервы. И это вовсе не трусость, а положенный стиль руководства боем. У немцев людей в атаку поднимает максимум фельдфебель, и никогда командир роты или полка.
Второе. Двоевластие в военном деле допустимо только в мирное время. Политрук или по-старому комиссар, это работник политического фронта, и давить на командира своим званием полит работника, высказывая ему обвинения в трусости и выступая против того обсуждая приказы командира, не должен иметь права! Командир же не имеет права производить бесполезные атаки на окопы более сильного противника, ведущие к бесполезным потерям личного состава, даже вопреки приказам сверху.
Право политрука командовать, наступает при гибели командира, вот тогда он, если имеет военное образование и опыт, может и должен принять руководство на себя. В моей истории многие комиссары, мало разбираясь в военном деле, вынуждали командиров слепо выполнять приказы командования и контратаковать даже превосходящие силы противника. В итоге, выслуживаясь, такие люди, бездумно посылали роты и даже целые полки в штыковые атаки прямо на немецкие пулемёты и танки. В результате таких атак, в наших окопах просто уже никого не оставалось, и потому приходилось отступать. А не пойдёшь в атаку, значит ты изменник, трус и предатель. Ну а про то, что в умело организованной обороне полезнее было бы выбивать у противника силы и технику, никто из таких людей не думал. Зато отчеты о попытке такой атаки уходили высоко наверх. Звания и ордена за такое вот давали. Отец же говорил, что у нас в армии за такое, правда уже в конце войны, даже отдавали под суд или расстреливали. Уж слишком велики были потери у страны в людях.
Теперь я расскажу о проблеме выходящих из тыла противника, так называемых окруженцев, и прочих военнослужащих, чаще всего с боем пересекающих линию фронта. Они чаще всего состояли бойцов разных полков, от сбитых лётчиков до музыкантов. А уж устраивать котлы немцы были большие мастера. Много кто из солдат успел хлебнуть немецкого плена и смог бежать.
Таких выходящих было не десятки, а тысячи и тысячи. И рядовых и командиров любого ранга. Всех их сразу разоружали и направляли в особый отдел, в фильтрационные лагеря, что в принципе было верно.
Там представители службы НКВД, старались обнаружить в перешедших фронт людях, агентов абвера и завербованных предателей. Были такие, к сожалению, и немало.
Работали в Особых комиссиях таких пунктов чаще всего действительно настоящие и знающие своё дело специалисты, но очень много было людей и недалёких, которые в основном делали карьеру на своей принадлежности к карающим органам. Эти люди порой не имели на своём счету ни боевого опыта, не настоящего умения вычислять шпионов, но зато за глаза подозревали в предательстве любого перешедшего линию фронта. Действовали они чаще провокациями, апеллировали подложными документами, и порой даже не брезгуя побоями, вынуждали человека сорваться или оговорить себя. Им нужен был процент разоблачений, характеризующий их работу, притом любой ценой.
Много кто из бойцов, вышедших из окружений с оружием и с боем, в результате применения таких методов ими были записаны во враги, попали в штрафные батальоны и даже расстреляны.
Отец пересказывал мне рассказ одного ветерана, который рассказывал как особист их части, при всех, лично расстрелял троих солдат только за то, что те в бою взяли в руки немецкие автоматы и использовали их при отражении атаки. Воевать с оружием противника для советского солдата, по его мнению, оказывается было позорно и недопустимо. Боец советской армии обязан воевать только винтовкой выданной ему родиной. Вот такие вот порядки были в начале войны в нашей армии, когда как у немцев подобные поступки даже поощрялись.
Мысли о переменах, которые стоит произвести.
Гитлер, исходя из опыта боёв в Европе, произвёл перестановки и выдвинул наиболее активных и хорошо проявивших себя командиров на более высокие должности. У нас же, увы, такого отсева при проверке качеств и знаний, никто и никогда не производил.
Беда командиров и даже командующих Красной Армии в появившейся в людях боязни выйти вперёд и взяв на себя ответственность, высказаться или даже сделать что-то без приказа. Почему? А всегда был некто, который умелой игрой слов мог обвинить любого в чем угодно. Люди стали бояться быть оговорёнными напрасно, но и противопоставить анонимке в НКВД никто ничего часто не мог. Там часто даже не выясняли, есть у человека настоящая вина или нет.
