— Вот козлина… А батя как?
— Спился, — вздохнула Алевтина. — Похоронили месяц тому назад.
— Плохо. Я слишком забегался и забыл, что надо было вас к себе вытащить. Да и расстались мы в прошлый раз не очень хорошо… Но теперь хватит. Поедешь со мной. Уродам здесь рога обломаю, чтобы не вздумали твое имя дерьмом мазать. А тебя подлечим, у меня шикарный доктор личный есть. С женами познакомлю. Отдохнешь, потом придумаешь, чем заняться.
— С женами? Ты что, мусульманином стал? — удивилась мать.
— Ну, это долгая история. Это я позже расскажу…
— Но чем у тебя заниматься буду? Я же кроме стройки ничего и не знаю!
— Стройки? Оно тебе надо? Нет, если ты в самом деле хочешь, то можешь начальником огромной строительной компании стать. У меня четыре железных дороги лежит в проектах, несколько замков, дворцов, пять или шесть городов, которые надо будет под ключ спроектировать и возвести. Так что строить придется много и хорошо. Благо, простых исполнителей хватает. Ну а если не понравится, то можно хоть на заслуженный отдых, хоть в туристы податься. Одним словом, скучно не будет, это обещаю. Главное, не плач, моя хорошая. Считай, что темная полоса жизни закончилась, наступает светлая. И в наших силах сделать так, чтобы светла не закончилась никогда…
Рядом со Школотой возник в воздухе крохотный голубой шарик и донесся голос:
— Босс, тут катафалк какой-то приехал. Вылезли пара дураков, вздумали что-то орать. Бася на них рыкнул, они обратно запрыгнули и трясутся. Но не уезжают. Может, охранное заклятье что вырубило.
— Ты вроде нашу речь неплохо освоил. Подойди, попроси прижухнуть. Я скоро выйду, гляну, кого черти принесли.
— Сделаю.
— Только скажи Басе внутрь не лезть, у него дурная привычка консервы без спросу открывать. Если имущество попортим, местные обижаться будут.
— Понял…
Поднявшись, парень спросил у матери:
— Говори, что перевозить будем. Хочешь, я вообще все потроха комнаты выволоку, вплоть до обоев? Потом позже разберешь, что оставить, а что выбросить.
— А сможешь? — Алевтина медленно поднялась следом. — Я просто как-то не готова вот сейчас, сразу…
— Давай тогда так и сделаем… Чег!
В комнату заглянул бритый мужик с наколотыми на щеках черепушками.
— Значит, так. Я с мамой спущусь вниз, разберусь там на месте, чего народ зашебуршился. Ты же портал открывай, бородачи должны ждать. Пусть заходят, все содержимое аккуратно вынимают и на склад. До последнего болтика. Должны остаться голые каменные стены. Надеюсь, за час управятся.
— Гномы-то? Легко.
— Ну и отлично. Как закончат, с площадки Раджу возьмешь и через портал домой вернетесь. Как только закончите, отмашку дадите, пусть внешнюю охрану снимают. Давай, шевелись, мы же прогуляемся.
Сидевшие в “уазике” парочка патрульных с ужасом разглядывала огромную тварь, которая устроилась прямо перед капотом и плотоядно скалилась в их сторону. Уехать? Да, щаз. Стоявший сбоку молодчик в черном балахоне щелкнул пальцами и вся электроника сдохла, включая телефоны. Хвататься за автоматы так же не стали, потому что по двору бродили разные непонятные личности, явно увешанные оружием. И на всех тридцати патронов точно не хватит. Тем более — образина перед капотом. Ей же только разок пастью хряпнуть — и полмашины как не бывало!
Но вот из подъезда вышел высокий парень в легком пальто, который вел рядом с собой женщину в пуховике, придерживая за локоть и заботливо помогая не поскользнуться на раскатаной обледенелой дорожке. Если хорошенько присмотреться, можно было заметить, что вокруг пары мерцала еле заметная защитная голубоватая дымка, но патрульным было не до того. Их больше интересовала зубастая харя напротив лобового стекла.
Подойдя ближе к “уазику”, Школота поприветствовал стражей порядка:
— Вечер добрый, уважаемые. Чем обязаны в наших местах? Обычно вас здесь и днем-то не видать, а время сейчас позднее.
Старший осторожно приспустил боковое стекло и максимально обтекаемо ответил:
— Звонили. Жаловались на шум.
— Неужели? А, наверно это когда браткам рожи били, вот народонаселение и возбудилось. Не любят здесь братву. Вечно они палку перегибают, вот и рады соседи, когда уродам в ответ прилетает… Ну, можете тогда в участок вернуться и отчитаться, что убитых и раненных нет, обычный бытовой конфликт, который уже закончился.
— Так у нас это, машина не заводится.
— Да? Значит, тогда чуть позже освободитесь. Мне тут надо еще кое-какие дела закончить, буквально несколько минут.
Повернувшись, молодой человек медленно пошел в другую сторону от подъезда, где стоя левой стороной на пешеходной дорожке, застыл пузатый “мерседес”. Семенившая рядом женщина испуганно оглянулась на почти двух-метрового в холке монстра и тихо спросила:
— Это кто, Володя?!
— Зубастый? Это Бася. Не бойся, своих не трогает. За своих он любому чужаку глотку порвет. Мой приемный папаша его вместо домашнего барбоса держит. Хочет проверить, насколько вымахает. Но Бася пока еще маленький. Вот родители у него раза в три больше и шкура такая, что пули отскакивают. Думаю, что на казенных харчах это чудушко их переплюнет… Так, кто тут у нас? А тут у нас братва. Целых три штуки.
Братва валялась рядком возле машины и старалась не отсвечивать. Потому что после первой попытки качнуть права тут же огребли от подтянувшихся поближе мрачных личностей, которые уложили затем пострадавших на снег и периодически пинали, если кто-то пытался шевельнуться или открыть рот без разрешения. Учитывая, что при этом стволы в руках недвусмысленно указывали на поджавшиеся яйца братков, смысла строить из себя крутых точно не было.
— Итак. Насколько я понимаю, вы должны были присматривать за моей мамой. Так?
Не дождавшись ответа, Школота ткнул пальцем в левого и приказал застывшему за спиной некроманту:
— Простимулируй клиента. Но чтобы не орал, вечер уже, люди отдыхают.
Здоровяк в балахоне поднял за горло бритого мужика, словно бумажную куклу, после чего щелкнул пальцами другой руки и небольшая молния ударила братку в живот, заставив того исполнить зажигательный танец. Подождав пару секунд, субъект в черном балахоне хриплым шепотом приказал:
— Господин спрашивает — ты отвечаешь. Вздумаешь молчать или врать, господин отдаст тебя мне. Я тогда сдеру с тебя шкуру, натяну на баран и заставлю греметь вырванными бедренными костями, пока не сдохнешь.
Отпустив пострадавшего обратно на укатанный снег, некромант поклонился:
— Он все понял, господин. Будет сотрудничать.
В самом деле, бритый с трудом перевел дыхание и тут же затараторил:
— А мы что, а мы ничего! Нам всего лишь сказали за ней смотреть! Чтобы не удрала! К ней у общества вопросы есть! Мы с общака в долю вложились, а лавэ-то тю-тю! Вот и надо узнать, куда ее старшие лыжи смазали!
— Так, с этим понятно. Кто у тебя главный?
— Ну, мы под Гитаристом ходим.
— Отлично. Значит, навестите Гитариста и скажете ему, что обижать одиноких женщин — это
