— Ты... — зрачки расширились, почти полностью поглотив льдистые радужки, — безумец.
Пожал плечами.
— У всех свои интересы. Хочешь жечь — жги. Но Хиру не получишь.
— Так, а что с замком? — в коридоре раздался настороженный голос. — Я же закры...
Два матерчатых мешка грохнулись на пол. Буран схватился за меч, не понимая, что делать и кто виноват, ибо открывшаяся картина ввергла бы в ступор кого угодно. Посреди комнаты валялся посох, чародейка сидела на кровати, уронив зареванное лицо в ладони, а я привалился плечом к стене и смотрел в окно.
— Рен? — бугай так удивился, что дал петуха. — Какого хрена?!
Осознание пришло не сразу, но когда два и два наконец-то сложились, глаза парня полезли на лоб.
— Да ты... да вы... я иду за Майором.
— Стой! — повернулся и шагнул к надсмотрщику. — Это лишнее.
— Лишнее?! — обычно спокойный как слон мечник едва не подпрыгнул. — Да она тебя чуть не убила!
— Но не убила же.
— Но пыталась! — Буран всплеснул руками, и накидка лишь чудом удержалась на плечах. — А покушение — это тоже статья! Черт, а если бы я задержался?..
— Ты и так задержался, — резонно заметил в ответ. — Мы все решили меж собой.
— Ничего мы не решили, — девушка встала, подняла посох и побрела к выходу. — На тебя рука не поднялась, но Мясорубку я прикончу. Клянусь всем, что у меня осталось.
— Такое нельзя спускать на тормозах! — «самурай» указал на хлопнувшую дверь. — А если...
— Пусть идет, — сел на стул и закинул ногу на ногу. — Обычная истерика. Кто-то бьет посуду, кто-то размахивает оружием.
— Ты либо не в меру благородный, либо не в меру тупой. Придется дежурить в коридоре всю ночь!
— Да забей. Остынет — извинится. А Майор устроит разнос и чего доброго арестует. Как там ее... Рен? Красивый ник.
— Это имя, — Буран с кряхтением сел на корточки у печи и принялся засыпать уголь в зев. — Сокращение от Рената.
— Тогда красивое имя. И сама тоже ничего.
Когда призовешь, напомни пнуть тебя по наглой жопке, — мелькнуло в мозгу.
— Рен — наша лучшая колдунья... — кресало чиркнуло по лезвию катаны, на пучок соломы упали тусклые искры. — Но после смерти Егора только и может, что стоять в дозоре. И то порой зависает и торчит неподвижно на стене — фиг дозовешься. Легион под носом не заметит.
— Как он погиб?
— Не в курсах, давно дело было. Но ты знаешь, у кого спросить.
И то правда. Помолчали, слушая гудение раскаляющихся углей.
— Ладно, — поборник хлопнул по коленям, оставив на белоснежном халате черные отпечатки, и встал. — Во втором мешке еда и пиво. Не скучай.
— Спасибо. И тебе того же.
Все это походило на дружеские посиделки, но скрежет ключа вернул в реальность — я все еще пленник, а судьба моя не решена. Но в данный момент больше заботил не суд, где с вероятностью девяносто девять и девять буду оправдан, а иной нюанс. Который на трезвую голову лучше не обдумывать. Поэтому достал литровую бутылку, вытащил зубами пробку и выплюнул в огонь. Глотнул шипучий терпкий напиток — сперва осторожно, пробуя на вкус, потом разом высосал почти половину.
Да, и раньше знал, что Хире приходилось убивать по чужой воле. Но тогда это воспринималось попытками запугать, намеренно настроить против себя, но теперь все слухи подтвердились. Изменили ли открывшиеся факты отношение к суккубе? В общем и целом — нет, но душу все равно тяготила тревога с легкой примесью страха и отторжения. Не спорю, демоница столь же далека от идеала, как я — от ваших предпочтений. Но одно дело прослыть наглой, дерзкой и взбалмошной стервой, и совсем другое — замарать руки по локти (если не по плечи) в человеческой крови. При том прекрасно осознавая, что убиваешь хороших игроков, а не ублюдков вроде Легата.
Не обличай нож, обличай хозяина. И все равно не по себе... Такие темы лучше не держать в уме, не накручиваться, а сразу обсудить и расставить точки в нужных местах. Я не мог вызвать Хиру, но ничто не мешало встретиться с прислужницей во сне. На севере темнеет рано, прохлада вынуждала забраться под одеяло, а алкоголь облегчал чересчур грузные мысли. Не скажу, что заснул как только коснулся подушки, но сон пришел куда быстрее, чем ожидалось.
Океан лавы в кои-то веки исчез, ему на смену пришло небольшое помещение, вырубленное в базальтовой скале. Трапециевидное в сечении, озаренное мерцающими янтарными прожилками на стенах, сплошь заваленное пуфиками и подушками с бархатной обтяжкой. На самой высокой горке лежала суккуба — по привычке голая, широко раскинув ноги и крылья, и потягивала фиолетовый дым из кальяна, похожего на массивную бронзовую реторту.
— Ой, — подруга сделала вид, что смущена, но даже не попыталась свести колени. — Гости пришли, а я не прибралась.
— И не оделась, — проворчал, разглядывая мерцающие вкрапления в иссиня-черном камне.
— Ну, так налетай, — прислужница игриво пошевелила бровями. — Чего ждешь?
— Ответов, — со вздохом привалился к стене и скрестил руки. — То, что о тебе говорят... Мясорубка, Рогатая сука, Тварь...
— И Потрошительница, — девушка подняла когтистый палец. — Эта регалия слишком длинная и сложная для произношения, поэтому ее постоянно опускают. Но мне она нравится куда больше дюжины других.
— Скажи, это у страха глаза велики, или...
— Или я — взаправду кровожадная убийца, садистка и маньячка?
— На тебе был ошейник.
— Ага, — из темных губ выпорхнуло дымное сердечко. — Но тебе все равно противно? Поэтому хочешь отыскать побольше оправданий, чтобы вернуть былую симпатию. Так вот — не ищи, не найдешь. Я убивала людей так, как приказывал Легат. А фантазия у него — мое почтение. Ну что, завяли помидорки? Или только начали?
— Хира, я...
— Только не неси возвышенную псевдоблагородную чепуху о том, что прошлое не имеет значения, важно лишь наше общее будущее, — раздраженно бросила бестия. — Я не маленькая девочка. Собственно, никогда ею и не была — меня придумали и создали уже взрослой... Сердцу не прикажешь — и это работает в обе стороны. Можно как полюбить без причины, так и остыть утречком в четверг, несмотря на все доводы разума и логики. Есть лишь два варианта: принять меня какой есть, невзирая на былые «заслуги», либо перевести отношения в разряд сугубо деловых. Из-за этого мир не лопнет, в отличие от грядущего Апокалипсиса. Еще
