— Ну это то уж точно может сделать Николь, нет никаких признаков что она не способна к деторождению, равно как в моем случае с точностью до наоборот. Великие небеса, да меня даже не влечет к мужчинам, а уж тем более к нему!
Она снова перешла на крик полный отчаянья и протеста.
— Ну уж это то тебе должно быть хорошо известно, тебе дано даровать этому миру правителя равному которому никогда не было. И его появление будет именно в девятом правящем доме, на это указывали многие всевидящие, так что это решение совета возникло не просто так, и тебе придется с ним смириться.
Произнесла верховная служительница твердым голосом, тоном не терпящим никаких возражений, кроме того всем своим видом показывающая что их разговор окончен. Впрочем и сама Айрис больше не желала его продолжения, видя всю тщетность своих попыток возражать против такого решения верховного совета. Следующие дни она испытывая невероятную вину перед сестрой, старательно избегала встреч с ней, впрочем как и со своим неожиданным женихом, чувствуя все большее неприятие к нему. Хоть и понимая, что ему скорее всего это тоже было не по душе.
Но вот спустя три дня когда были проведены все обряды по снятию с нее ранга старшей послушницы и так же остались позади церемонии по подготовке ее как невесты к обряду обручения, ей пришлось встретиться и с ним, в зале для проведения подобных церемоний. В небольшом наскоро украшенному помещении храма, где стояла статуя богини Ишес, отвечавшей в пантеоне богов за супружеское счастье. Когда она вошла туда в сопровождение нескольких младших послушниц он уже был там и на лице его была написана скорбь, вместо положенного таким событиям радости. Впрочем и у самой Айрис было такое ощущение будто она присутствует на поминальной службе, единственное облегчение она испытала лишь когда обведя зал глазами не увидела там Николь.
Между тем не проронив ни слова она встала на положенное ей место рядом с Альберто, стараясь даже ненароком не коснуться его. За все время проведения церемонии они так ни разу и не посмотрели друг на друга, единственный раз им пришлось взять друг друга за руки, но как только часть обряда требующая это завершилась немедленно убрали их, даже пожалуй скорее чем это предписывали нормы приличия. Но вот наступил наконец завершающий этап этой мучительной для них обоих процедуры, настало время принести клятвы. Сначала свою клятву оберегать и чтить ее как самого себя произнес Альберто, затем пришел черед Айрис. Слегка помедлив она все таки смогла заставить себя произнести обет, чувствуя как все ее естество протестует против этого.
Как только все закончилось Айрис поспешила к себе в комнату и там уже не в силах сдерживать себя буквально сорвала со своей руки обручальный браслет и швырнув его на пол, упала на колени и крича сквозь сжатые зубы в бессильной ярости стала из за всех сил колотить кулаком по плитам каменного пола комнаты, не обращая внимания на боль от почти сразу же разбитых в кровь костяшек ее пальцев. Остановило ее только неожиданное чье то робкое прикосновение к плечу. Вздрогнув она резко обернулась и увидела Николь, с ужасом смотревшую на нее. Айрис так увлеклась, что даже не заметила когда сестра вошла в ее комнату.
Несколько минут они молча смотрели друг на друга не в силах вымолвить ни слова, потом Николь увидела ее разбитую в кровь руку и на ее лице появилось выражение сочувствия, она медленно опустилась рядом с сестрой на колени и осторожно взяла ее руку в свои, после чего стала медленно на распев произносить исцеляющее моление. В тот же миг боль у руке исчезла появилось приятное тепло, а вскоре и кровь перестала сочиться из свежих ранок и на их месте появились пятна молодой кожи, свидетели выздоровления.
Николь опустила ее руку и ласково ей улыбнулась, и эта улыбка словно прорвала что то невидимое в душе Айрис, и она навзрыд заплакала, сквозь рыдания только все время повторяя мольбу простить ее. Николь прижала сестру к себе, словно маленького ребенка и постаралась успокоить:
— Все хорошо, успокойся, ты не в чем не виновата, такова воля богов и все это отлично понимают и я и он, все мы.
Айрис не знала сколько так прорыдала, прижавшись к ее плечу, но вот наконец она смогла усмирить свой казавшийся неиссякаемым поток слез и посмотреть на сестру. За те дни что они не виделись та сильно осунулась, ее глаза припухли и покраснели от пролитых за это время слез, и при этом она не смотря ни на что нашла в себе силы утешать других. Сколько же силы таилось в этом таком хрупком на вид создании. Между тем она подняла с пола браслет и осторожно надела его на руку сестры.
— Прошу береги его, он хороший человек, прошу позаботься о нем.
От этих слов душа Айрис снова затрепетала, словно птица попавшая в западню, но готовая во что бы то не стало вырваться на волю. Она обняла сестру и с жаром прошептала:
— Я верну его тебе, клянусь всеми богами и обоими мирами, я не встану между вами и никто не заставит меня нарушить этой моей клятвы!
Николь вздрогнула и отстранившись с испугом посмотрела в глаза сестры.
— Но ты не можешь ты дала клятву богам и ее нельзя нарушить.
Тут Айрис загадочно усмехнулась и повторила любимую фразу брата:
— Всегда есть иной путь. Я все исполню, только прошу верь мне и не теряй надежды!
Между тем по окончании собрания совета все его участники постепенно разъехались по своим храмам. Так как Айрис больше не являлась послушницей, ей предстояло тоже покинуть храм, и тут возник вопрос, куда ей следует вернуться, она уже было решила что снова окажется в доме дяди вернувшись туда вместе с Николь, ведь они с Альберто еще не являлись мужем и женой, что должно было произойти лишь спустя время после их обручения. Но тут ее снова ждало потрясение ей было предписано ехать в дом жениха и оставаться там до самой их свадьбы, а это уже нарушала все традиции их мира. и вызвало возмущение не только с ее стороны но и со стороны Альберто, тоже не обрадовавшийся этой неожиданной новости.
Но Эльвира в ответ на их протесты объяснила что все это вызвано чрезвычайными обстоятельствами. Только девятый правящий дом был полностью свободен от присутствия на его территории Тварей. Не смотря не на что, отец Альберто не позволил использовать тех для защиты своих границ или каких то иных целей,
