Нет, он не собирался умирать, но предполагал возможность покушения или несчастного случая, поэтому принял меры, чтобы осуществить свой дьявольский замысел любой ценой. Когда Кейз-Ол нажал на кнопку, включились не только радиорелейные линии стартовых установок. Одновременно щелкнули и реле часовых механизмов атомных фугасов, заложенных под хранилищами ядерного топлива. Обычная предосторожность Кейз-Ола! Достаточно Кейз-Олу будет сказать хоть слово перед первым попавшимся микрофоном — и сразу же выключатся механизмы, взрыва не произойдет. Если мистер забудет это сделать, то за полчаса до рокового срока включится тревожная сирена. Если же нужная команда не будет подана и после этого — Уранию уже не спасет ничего.
Никто не знал эту величайшую тайну Урании, кроме Стун-Айя. Может, именно за нее он и поплатился жизнью.
Как только прозвучал сигнал боевой тревоги, от Зари Надежды беззвучно отчалила ракетоплан и, таща за собой длинные пламенные хвосты, помчался вниз, к планете.
Четверть часа назад связисты искусственного спутника СКГ перехватили сообщение: открытым текстом несколько радиостанций Монии предупреждали человечество о смертельной опасности, которая нависла над ним.
На «Звезде Надежды», собственно, это сообщение не было новостью: уже несколько дней искусственный спутник находился в состоянии боевой готовности, и все же до последнего момента еще теплилась надежда, что бедствия повезет избежать.
А потом радисты перехватили еще одну передачу, адресованную командиру «Звезды Надежды».
Урания в руках повстанческого комитета… Кейз-Ол арестован… Повстанческий комитет просит командира Звезды Надежды немедленно отправить ракетоплан за преступником Кейз-Олом…
Передача повторялась и повторялась — видимо, повстанцы уже потеряли надежду получить ответ…
Управляемый Румом ракетоплан не успел преодолеть и половины расстояния до планеты, как радиолокаторы «Звезды Надежды» зафиксировали у северного побережья Монии первую группу баллистических ракет, мчавшихся в направлении Союза Коммунистических Государств. Одновременно с этим пост наблюдения доложил, что начала атаку и «Звезда Кейз-Ола»: одна часть ракет движется по направлению к «Звезде Надежды», а вторая — снижается на Пирейю.
Куда направить ракеты-перехватчики из антивещества? Как целесообразнее и эффективнее контратаковать искусственный спутник врага? Ни один из величайших полководцев всех эпох Пирейи не смог бы решить этот вопрос. Просто не хватило бы времени на обдумывание, не удалось бы учесть множество обстоятельств. Но то, что выходило за пределы возможности человека, очень легко в течение нескольких десятков секунд сделал Главный кибернетический центр СКГ — гигантская электронновычислительная машина, надежно скрытая в стальных бункерах глубоко под землей.
Многочисленными радиорелейными линиями умчались группы радиосигналов. И по этим сигналам включались сирены атомной тревоги, останавливались заводы и машины, распахивались двери бомбоубежищ. По этим сигналам срывались со стартовых установок баллистические ракеты и неслись навстречу движущимся целям.
Невероятно ужасные были эти минуты, когда от двух континентов помчались и начали сближаться две шеренги смертоносных ракет!
Стальные сигары не избегают друг друга, а, наоборот, ищут встречи.
Еще несколько десятков секунд — и грянут взрывы.
— Быстрее, друзья, быстрее! — кричит в мегафон Рум, высунувшись из дверей ракетоплана. Он не может подвести самолет ближе: на рифах у острова Праздника отплясывает бешеный прибой.
Похожая на «Малютку» Дэйва металлическая машина, которая направляется к ракетоплану, не приспособлена к плаванию и поэтому двигается очень медленно. На нее раз за разом обрушиваются тяжеленные валы, и сердце у Рума тревожно замирает: как бы не смыло тех, кто вцепились в кабину вездехода.
— Доктор, ну, что там?
Тот смотрит в бинокль, но и ему еще плохо видно.
— Их пятеро. Трое мужчин и две женщины. Одна, вероятно, ранена, и ее держат на руках.
— Дайте, я взгляну! — Рум протянул руку, чтобы взять бинокль, но в этот момент включился экран телевизора, на нем появилось бледное, сосредоточенное лицо капитана «Звезды Надежды».
— Рум, немедленно стартуйте! С максимальным ускорением — выше вверх! — академик запнулся, схватился рукой за грудь. — Взрыв… произошел!
Несколько следующих минут выпали из памяти Рума. В сознании осталось только бледное лицо Майолы, ее залитое кровью розовое платье.
Рум очнулся только тогда, когда ракетоплан, преодолевая звуковой барьер, на мгновение завибрировал. Рефлекторные привычки пилота взяли верх над всем: чрезвычайно большую перегрузку надо было прекратить, ибо это грозило гибелью.
Рум снял ногу с педали управления. Стрелка указателя ускорения поползла с деления «G6» вниз. От груди сразу же отхлынула невыносимая тяжесть. Но мозг еще работал вяло.
Машинально Рум взглянул в иллюминатор. Посреди безграничной синевы Бурного океана виднелось пятно — остров Праздника.
— Будь проклята, Урания! — он в бессильной ярости погрозил кому-то кулаком. — О… — и запнулся.
На месте темного пятна вспыхнул невыносимо яркий свет. На глазах он превратился в светящийся гриб, который с каждой секундой увеличивался. Его яркость приобрела зловещую окраску. Черное с красным — атомный взрыв!
Рум обвел взглядом кабину.
Мертвая Майола. Врач в полуобмороке. Тесси Торн и двое незнакомцев…
Погибла самая дорогая женщина в мире. Гибнет весь мир. Кто виноват в этом?
Вот он — виновник, мерзкий выродок Кейз-Ол! Связанный, преступник лежит в углу кабины и оглядывается вокруг хищными, волчьими глазами.
— Как вы себя чувствуете, Рум?.. — послышался обеспокоенный голос капитана «Звезды Надежды». — Немедленно переведите устройства на дистанционное управление. К вам приближается первая взрывная волна.
Рум выполнил приказ и взглянул в правый иллюминатор кабины. Фазы атомного взрыва над Уранией развивались дальше. Масштабы явления были просто невероятные: пламя уже охватило полнеба. Но когда Рум взглянул в противоположную сторону, он увидел еще более страшное зрелище: с севера шел черно-багровый вал, которому не было конца и края. Он впитывал в себя облака и воду, закрывая собой весь Бурный океан…
Рум удобнее устроился в кресле, закрыл глаза. Он был бессилен бороться против взрывной волны. Единственная надежда — на автоматы управления.
Еще несколько секунд — и вдруг ракетоплан качнулся… Невыносимая боль ослепила глаза Рума, ледяным холодом пронзила мозг. Навалилась тьма — тяжелая, непроницаемая.
И, наконец, все исчезло.
Когда планета вскрикнула
Поблек, погас экранчик биоскопа. Павел Седых вскочил, обвел безумным взглядом кабину.
Увиденное и прочувствованное все еще стояло перед глазами, жгло в груди, врывалось в мозг отчаянным: «Зачем? Почему?»
Трагедия далекой планеты была не абстрактным зрелищем, она заставляла задумываться, а не может ли случиться так и на Земле?
Там, на Пирейе, обстоятельства сложились весьма неблагоприятно. Союз Коммунистических Государств вышел на арену истории очень поздно, когда концентрация
