Как бы пафосно это не звучало, но у меня сердце кровью обливалось. Ведь все это происходило на моих глазах. В противоположном помещении, и я многое видел. Я понимал, что моим друзьям придется пройти через то, что прошел и я, но, как ни странно, им было легче. У них обоих, оборот прошел намного легче, чем у меня. Хоть от такой мелочи, но было уже спокойнее, но надо мной издевались больше.
Больше проверок, измерений, сканирований, ведь для Антона было странно, почему у удачного эксперимента, то есть, у меня, все было настолько болезненно.
Но я был готов рвать и метать, я не желал к себе подпускать этого говнюка. Я жаждал крови. Его крови. Я хотел перегрызть ему глотку.
Четверым бойцам приходилось меня удерживать, чтобы этот ублюдок мог взять мою кровь на анализ. И после каждого раза, когда он получал ответ на мою кровь, он настолько очевидно ликовал… До этого я никогда не ощущал столько злости. Но единственное, что меня радовало — Антон делал себе инъекции. Что это? Он болен или что-то другое? Хрен его знает, но если все было бы хорошо, то никто не будет пускать в себя дрянь. Правда же?
Но ничего, долго меня тут удерживать не будут. У них ведь должна быть цель. Не поверю, что они ради забавы столько бабок угробили. Такой, как я, нужен для чего-то масштабного. Но вот для кого и чего, я так и непонял. Но понятно одно — что за Антоном кто-то стоит.
Спустя неделю, я получил некоторые ответы. Приехал некто. Самое противное было, что он наблюдал за мной, как за зверушкой. Так и казалось, что он сейчас протянет руку через прутья и потреплет меня по голове.
С виду, мужчина моего возраста, но совсем хиленький, вид у него совсем неприметный. Прекрасно помню, что таких людей выбирают, чтобы они не запоминались. Они ведут беседу с человеком и, вроде разговор обычный, но когда собеседник уходит, то делай что хочешь: но вспомнить лицо человека невозможно.
Раньше, с такими я не встречался, но частенько слышал о них во время службы.
— Елагин Давид Давидович, вы даже не представляете, как я рад с вами встретиться, — заговорил со мной этот представитель-индюк, когда сел на кресло перед моей клеткой.
Так и хотел ему съязвить, но мне важно было поскорее отсюда убраться. Узнать: кто они, и что им от меня нужно. Хотя, вряд ли они представятся, но это пока. Ждать я умею.
Я выжидающе уставился на него, даже бровь приподнял, для вида, чтобы он понял, что задушевные беседы я не собираюсь вести.
— Хорошо, я догадываюсь, что вы хотите знать, что нам нужно от вас и как долго мы будем вас удерживать. Мне доложили, что вы прекрасно себя контролируете…
Ну не то, что прекрасно, я ведь каждый раз пытаюсь вцепиться в горло нашего ученого. Но, видимо, что для них это — пустяк. И он даже улыбнулся на мой хмык, после его «прекрасно контролируете».
— …Ну так вот, в идеале, было бы хорошо, если мы смогли создать таких как вы, но, к сожалению, таких довольно мало. Я уверен, что вы поняли. Вы, если говорить терминами животных — альфа, их лидер, — и для лучшего понятия указал на тех, кого удерживали в клетках, бывших деревенских жителей. Я их, разумеется, не видел, но из-за улучшенного слуха и обоняния, я чувствовал их, — насчет ваших друзей мы еще не уверены, но мы предполагаем, что они ваши беты. Нам нужно, чтобы вы научились их контролировать, подчинять, чтобы они слушались ваших приказов, и чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее вы очутитесь на воле. Частичной, разумеется.
Я и так понимал, что полной свободы я больше никогда не получу и всегда буду под их наблюдением. Это будет мнимая свобода. Да, вроде и альфа, лидер, все должны быть подо мной, но хер вам, будут еще те, кто будут иметь меня.
— Ах, пока не забыл. Постарайтесь найти общий язык с вашим создателем. Всего доброго.
Я подскочил со своей койки и вцепился в прутья. Мои действия были плавными, чтобы не показать своей агрессии. Лучше им не знать, что я на самом деле ощущал. Так как я был готов прожечь спину уходящему представителю.
Я не хотел подчиняться, но хотел на свободу. Освободить своих людей. Скрыться. Но истина была совсем другой. Мне было некуда идти. В нашем мире невозможно скрыться. Проклятые технологии настолько хороши, что теперь любого можно найти. Разумеется, можно попытаться укрыться на той части земли, которая погибла из-за ученых, но говорят, что там ничего нет, это почти что пустыня. Сидеть в лесах тоже не выход. Черт. Единственный выход — подчиниться им, пытаться сработаться. Возможно, со временем договориться. А если нет, то только выжидать удобного времени. А для чего именно — покажет время.
Через полторы недели меня выпустили из клетки под конвоем. И сразу же предупредили, двинусь враво или влево — расстрел. Разумеется, не насмерть, но дюжину дротиков выпустят со всех сторон.
Меня отвели в помещение, где большая часть пола была укрыта матами. Вторая часть заставлена спортивным инвентарем и приборами. Да, я уже догадываюсь, меня будут тестировать, как какую-то вещь.
После прихода индюшного представителя, прошло уже несколько дней. И за эти дни, я ощутил, что я не один, я начал отделять второго я, моего я-зверя. После первого оборота я чувствовал злость, обиду, непонятную нужду, в чем-то или в ком-то, но теперь я понял, и начал отделять от себя свои чувства и чувства зверя, утихомиривать его. Но эта часть меня поддавалась с большим трудом. Та часть меня хотела все и сразу. И теперь, мне все время приходилось контролировать нас обоих. Сомневаюсь, что то, что со мной сделали, можно излечить. Так что, придется найти общий язык самим с собой.
Меня подключали ко всем возможным датчикам и заставляли то крутить педали на велотренажере, то бежать по дорожке, то другие издевательства. И из всей этой ситуации, я нашел выгоду для себя — я стал сильнее и выносливее. Обояние стало в сто раз лучше, чем у человека. Но насчет обояния, я слишком не делился, не все мои тайны им нужно знать.
Но самым сложным пунктом была встреча с оборотнями. Они смотрелись, как настоящее зверье. Дикие и злобные. И они все оставались в обороте. Никто не мог перекинуться назад. У меня с этим
